В любви и на войне все средства хороши! Книга 2
Шрифт:
Сама не поняла, что по моим щекам потекли слезы бессилия, пока не услышала полный разочарования вздох. А потом досадливое:
— Ну вот, в этом вы все бабы: чуть что, так сразу в слезы! Расслабься, детка, не буду я их трогать. По крайней мере, в этот раз. А в будущем, надеюсь, у них хватит ума мне больше не попадаться, хотя бы пока война не закончится. Так что иди, давай, ничего страшного с ними не случится. Просто поговорим по-мужски.
— Н-не могу… — всхлипнула, торопливо вытирая рукавом рубашки мокрые щеки и желая провалиться
— Что значит «не могу»? Мне на слово не веришь? Или ноги внезапно отказали и предлагаешь мне тебя на себе обратно волочь?
Язвительности в этом вопросе хватило бы на пятерых. Но я постаралась не реагировать на этот обидный выпад. Нет смысла нам сейчас ссориться, хоть и страшно хотелось накричать на этого несносного грубияна, поставить его на место! Но глубоко вздохнув, в попытке успокоиться и взять себя в руки, нарочито нейтральным тоном ответила:
— Не могу. Потому что не знаю обратной дороги. Просто заблужусь.
— Прекрасно! А как ты сюда тогда добралась? Не заплутала ведь, прямо куда надо вышла. Причем одна и в темноте. Опять дурачить меня надумала?
— Нет! Я… я не знаю, как нашла дорогу сюда. Пошла в ту сторону куда ты ушел и все… Задумалась немного, а потом здесь оказалась. Вот.
И ни словом ведь не соврала. Как смогла так безошибочно к этому месту выйти — сама ума не приложу. Да и светлее тогда было, луна почти полная светила, не то что сейчас, когда небо начало быстро заволакивать плотными тучами. Надеюсь, дождь не пойдет. Иначе придется совсем тяжко.
— Вот ведь! — досадливо выдохнул шпион, явно сдерживая более крепкое ругательство. — Навязали тебя на мою голову. Да еще и непонятно зачем! Пойдем!
И схватив меня за руку быстро куда-то потянул. Хочешь не хочешь, пришлось побыстрее перебирать ногами, чтобы не отстать. Надеюсь, это он меня до нашей стоянки так своеобразно провожает, а не еще глубже в чащу заводит, чтобы гарантированно не выбралась. Ах да, клятва! Значит все же к вещам.
Не прошло и десяти минут, как я уже была усажена на давешнее бревно и строго-настрого предупреждена:
— Понесет тебя куда-нибудь опять нелегкая, заблудишься, я тебя искать не буду. Поняла? Так что сиди здесь! С тобой у меня еще тоже разговор будет. Серьезный.
Напугал. Да. Мне с трудом удалось сдержать неуместный смешок и изобразить максимально покорное выражение лица. Кажется, Рон мне не поверил, но хоть недовольным взглядом сверлить перестал и, резко развернувшись, снова ушел.
А я поймала себя на том, что сдерживать смех стало все сложнее, вот только воли ему давать нельзя, я это чувствовала. Потому, как не веселье это было, а подступающая истерика. Та, которая с хохотом, рыданиями и полным опустошением. А этого я себе позволить сейчас не могла.
И что со мной такое творится? Почему я так распустилась в последнее время? Чуть что, сразу в слезы. Ведь не была же такой никогда!
Или это побочный эффект открывшегося дара такой? Вот меня и качает туда-сюда на эмоциях, пока он не окрепнет и не устаканится? Вполне возможно. Значит надо просто стараться держать себя в руках, глубоко дышать и постараться мысленно отвлечься на что-то приятное.
Например, на то, что путешествие это будет совсем короткое. А по возвращении в госпиталь, я смогу увидеться там с Василем. Интересно, он действительно такой хороший, как показалось при первом знакомстве? И ко мне у него, вроде как, интерес искренний. Любопытно, что из этого получится?
О Максимилиане не думала принципиально: понимала, что если увязну в этой теме мыслями — сорвусь. Все у него будет хорошо, откуда-то я это точно знала. Верила. Или хотела верить — не важно. Ольгер и Серджи тоже не пропадут… разве что получат нахлобучку по возвращении в лагерь. Но серьезных дисциплинарных мер к ним не применят, все же парни из аристократических семей, да к тому же и маги, так что разве что нарядами вне очереди и отделаются.
Все, не думать… не думать об этом! Василь, да… Василь! А глаза у него красивые какие… Как небо. И руки сильные. Вон, как легко меня на телегу подсадил, когда мы уже уезжать собрались. Потом еще на дороге стоял долго, вслед глядел…
Так я и сидела на поваленном стволе, прикрыв глаза и вспоминая подробности нашей короткой встречи с сыном деревенского старосты. Время отсчитывало минуты, дело двигалось к рассвету и в лесу заметно похолодало. Но я все равно сидела на том же месте, кутаясь в теплый плащ и старательно гоня от себя плохие мысли.
Однако долго мне ждать не пришлось.
Не прошло и получаса, как мой спутник вернулся обратно. Причем, нельзя сказать, что выражение его лица было очень уж довольным. Но и хмуриться тоже перестал, задумался о чем-то крепко. На меня внимания практически не обратил, только мазнул взглядом, удостоверяясь, что я на месте и отвернулся, присаживаясь на корточки перед своим вещмешком.
— О чем ты с ними говорил? — не удержалась от вопроса я, почти не надеясь на объяснение.
Но как ни странно, Рон мне все же ответил:
— О вреде дезертирства, а так же о минимальном количестве мозгов и навыков, необходимых, чтобы выжить на войне. Надеюсь, хоть что-то до них дойдет.
— И… Ты их отпустил?
— Нет, так и оставил привязанными.
— Это шутка была? — нерешительно уточнила, не в силах поверить, что он действительно говорит правду. Ведь он же не мог бросить ребят одних, совершенно беспомощных и связанных в ночном лесу? Или мог?
— Нет, это была констатация факта. Я подобными вещами не шучу, — Рон ответил холодно, не глядя на меня, сосредоточенно что-то перекладывая в своем вещмешке.