В любви и на войне все средства хороши! Книга 2
Шрифт:
Максимилиан взял у меня довольно тяжелый мешок с продуктами, собранными нам в дорогу, чем значительно облегчил мне путь. Потому что нести его вместе с собственным вещмешком да еще не отставать от быстро идущих спутников, мне было бы, мягко говоря, сложновато. Выносливость все же не как у вьючной лошадки.
У него самого оказалась лишь небольшая черезплечная сумка. Так что, снабженный широкими лямками и закинутый на спину продуктовый мешок, движений парня не стеснял, оставляя руки свободными для обороны. Если вдруг таковая потребуется.
Все имущество Мортона тоже уместилось в не слишком большой
Спустя некоторое время мы вышли к небольшой каменой стене, высотой чуть выше моего роста, видимо отделяющую складскую часть порта, от домов городской застройки. Когда мне сказали, что мне придется перелезать через ЭТО, я подумала, что надо мной подшутили. Перелететь разве что, не иначе.
Но мои спутники оказались вполне серьезны в намерении преодолеть преграду и быстро отыскали среди наваленного возле стены хлама несколько крепких деревянных ящиков. С их помощью залезть наверх оказалось более реальным. Хотя и потребовало от меня серьезных усилий: на предложение позволить кому-нибудь из мужчин подсадить меня наверх за попу я ответила категорическим отказом.
С другой стороны стены оказался небольшой, полутемный тупичок. Первым шел Грэг, явно ходивший этой дорогой не раз. Потому что никакие объяснения не могут быть настолько подробными, чтобы по ним можно было столь уверенно ориентироваться в хитросплетениях городских улочек. Он же помог мне спуститься на землю, ловя на протянутые руки под недовольными взглядами, спрыгнувших следом, Рона и Макса.
Странные они. И чего насупились? Я же ясно показала, чтобы оба держались от меня подальше. Или собственное уязвленное самолюбие им дороже моей безопасности? Что-то вроде: или мы помогаем, или никто! Так что ли?
Нашли, тоже мне, время проявлять собственнические инстинкты, тем более, что ни у одного из них нет на это права в отношении меня.
Грэг словно и не заметил легкого напряжения, повисшего в воздухе. Убедившись, что все благополучно спустились, он сделал знак оставаться на месте. А сам, крадучись пошел в сторону выхода из тупичка. Замер на некоторое время, прислушиваясь к происходящему снаружи. После чего быстро выглянул, оглядывая довольно тихую улочку, и тут же спрятался обратно.
Что-то в выражении его лица и в напряженной позе мне не понравилось. Но спрашивать я не решилась, равно, как пытаться подойти, выяснить, что случилось. И правильно сделала. Потому что спустя несколько ударов сердца раздались поспешные шаги, и узкий проем заслонила высокая широкоплечая фигура.
Резкое, стремительное движение и вот уже случайный свидетель прижат к стенке, а у горла его блеснуло лезвие охотничьего ножа. Откуда Мортон его достал, я даже понять не смогла. Как и проследить за тем, куда он исчез, стоило Грэгу увидеть лицо, удерживаемого им мужчины.
— Нильс? Откуда ты здесь? И почему без личины?
— Направленное воздействие, вырубающее все работающие амулеты, — прохрипел, пытаясь отдышаться, мужчина. — Первый раз с таким столкнулся. Еле ушел.
Опираясь плечом на стену дома, он наклонился, сплевывая
— Грэг, надо уходить, за мной погоня. И они как-то отслеживают всплески боевых заклинаний, так что магию использовать нельзя.
— Сколько их?
— В последний раз было шестеро. Может еще подтянулись, не знаю. Бегите, они вас не видели.
— Герой хренов! И кто тебя опять на задание отпустил? — зло выругался Мортон, проигнорировав его призыв спасаться. — Сдохнешь ведь тут один ни за грош. Да еще и раненый.
Выглядел Нильс и впрямь неважно. Богатый некогда наряд теперь был пропылен, запачкан, а кое-где и порван, будто его обладателя успели хорошенько повалять по земле. Правый рукав набух от крови и, судя по всему, рана была достаточно серьезная. Бледный до синевы, мужчина едва держался на ногах, но упрямый взгляд и крепко сжатые зубы наглядно демонстрировали, что так просто он не сдастся. Как и зажатая в здоровой руке шпага. Жаль только, кровопотерю силой воли не остановишь. Тут что-то более действенное нужно: или срочное оказание первой медицинской помощи, или лекарский амулет.
— Ладно, вытащу тебя на этот раз. Должен будешь!
Однако сделать мы ничего не успели. Почти тут же издалека послышались приближающиеся окрики, топот подкованных сапог по мощеной булыжниками улице и яростный лай взявших след собак.
Деваться нам из этого тупичка было некуда. Уж точно не обратно через стену лезть с раненым на руках. Мгновенно оценив ситуацию, Мортон принял на себя командование нашим отрядом, рубленными фразами отдавая распоряжения:
— Рина, перевяжи Нильса. Рон, Макс, магию не использовать, свидетелей не оставлять. Я займусь псами.
Смещаясь к выходу из тупика, Грэг на ходу достал из сумки какой-то предмет, напоминающий небольшой футляр. Без суеты вытащил из него продолговатую металлическую трубочку и что-то похожее на длинные тонкие иглы. Облокотившись на стену, откуда просматривалась часть улицы с той стороны, откуда все громче слышались голоса преследователей, он вложил иглы в трубочку и замер.
Что было дальше, я не видела, потому что шагнувший вперед Рон заслонил его от меня. Да и сама я уже развязывала тесемки, стягивающие горловину вещмешка, чтобы добраться до аптечки. Но тут мой пациент начал оседать и мне пришлось подхватывать его, осторожно опуская на землю.
Пока усаживала Нильса, опирая его на стену дома, послышался окрик и громкий лай, почти сразу же сменившийся жалобным поскуливанием. Спустя еще секунду, наступила тишина, а ко мне подоспела помощь и я смогла заняться лечением.
Хотя насчет тишины — это я преувеличила. Прибежавшие вслед за собаками люди молчать уж точно не собирались, обнаружив вместо одной раненой жертвы двоих здоровых вооруженных и готовых к схватке мужчин.
Краем глаза я видела, что как только опасность нападения собак отпала, наши защитники встали нерушимой стеной на пути нападающих людей в темных плащах. Кто это были — наемники или сотрудники тайной полиции Тиены, я не знала. Впрочем, мне было все равно. Попадать в плен мне не хотелось ни в коем случае. И раз вопрос встал: мы или они, я готова была оступиться своим мягкосердечием и жалостливостью во имя выживания. Свои важнее, чем чужие.