В любви каждый за себя

Серова Марина Сергеевна

Пацан смутился немного.

– Да это сеструха моя, Катька с женихом. Его Витькой зовут.

– Понятно. Знаешь, мне тоже приходится за людьми следить. Ведь я частный детектив.

– Ух ты! Я тоже, когда вырасту, стану частным детективом. Или бизнесменом. Я еще не решил.

– Слушай, Лень… Тут на днях бабушку одну убили. А я ищу убийц. Ты мне не поможешь?

Пацаненок, помолчав немного, выдал потрясающую информацию:

– А я их видел. Убийц этих.

У меня аж дыхание перехватило: такой удачи я и не ждала.

– Ну-ну, рассказывай. Сколько их было?

Как они выглядели?

– Два парня в масках. Они за ней крались. Один ударил ее чем-то в висок, а другой сумку забрал. Потом они убежали. Больше я ничего не видел.

Оп-ля, везет тебе сегодня, Таня. Во всяком случае, начинает везти. Вот он, тот самый свидетель трагедии, который звонил в «Скорую». А главное, тоже про сумку говорит, как и Виктор Иванович. Вполне возможно, что старушку убили именно из-за этой самой сумки.

– Леня, солнышко, ты даже не представляешь, как ты мне помог. А сестра твоя, Катя, тоже это видела?

Я так подумала, потому что парочка исчезла в кустах недалеко от того зловещего места. Если мальчишка, который подглядывает за сестрой именно с этого дерева, видел в тот вечер Нину Еремеевну, то и сестра должна была видеть. Они с Витей, наверно, давно облюбовали этот глухой уголок.

Мальчишка подтвердил:

– И Катька с Витькой видели, и еще этот придурок из седьмого дома.

– Какой придурок? – Я слегка заволновалась. Сердце подсказало мне, что он имеет в виду Виктора Ивановича. Он живет в седьмом доме, и он встречал Нину Еремеевну в диком парке с сумкой.

– Да есть тут один. Он иногда в пальто зимнем гуляет. Ходит обычно кругами по парку и полами пальто размахивает, как крыльями. Умора. Такой прикольный, ухихикаться можно. Только вы не говорите Катьке, что я подсматривал. А то она мне уши оборвет.

– Ты, наверное, из-за этого и от милиции спрятался, боялся, что Катя узнает. Так?

– Ага. А как ты догадалась? – Он засмеялся.

– Ну, я же все-таки детектив.

Я пообещала молчать как рыба насчет Ленькиного хобби.

Точно, карта поперла. Пора поговорить с остальными свидетелями. Я спрыгнула с дерева. Мальчик тоже. У него пропал интерес к событиям в зарослях. Теперь ему хотелось научиться каким-нибудь приемам. И хоть время поджимало, я не стала его разочаровывать. Иначе перестанет верить взрослым, а это неблагоприятно скажется впоследствии на формировании личности, как выразилась бы моя Ленка. Ей виднее – она прирожденный Песталоцци.

* * *

Стараясь не напугать молодежь, я тихо подошла к их укромному убежищу со стороны кустов и прислушалась к разговору.

– Давай лучше новое место найдем. Не могу я тут больше. Все время об этой старушке думаю. Так и кажется, что кто-то рядом есть.

– Брось, Катюх. Нет тут никого. Где ты еще тихое место найдешь? В том конце парка собачников полно. Это пока еще немного страшно, а потом мы про это и не вспомним. А почему ты так уверена, что на новом месте не случиться чего-нибудь?

Я тихонько окликнула их:

– Катюша! Витя! Не пугайтесь. – И остановилась, чтобы дать им возможность прийти в себя и привести в порядок одежду.

– Не пугайтесь, – повторила я. –

Мне надо только поговорить с вами.

– А вы кто? – испуганно спросила девчушка.

– Я Татьяна Адександровна Иванова. Я никому не скажу, что видела вас тут, если вы согласитесь мне помочь.

Подойдя поближе, я села рядом с ними на траву, рискуя испортить свой костюм.

– Я частный детектив, расследую убийство старушки. Вы, насколько мне известно, все видели и можете мне помочь.

– А откуда вы все про нас знаете?

Пришлось выкручиваться. Не подводить же Леньку. Я наплела им что-то про присутствие на месте преступления в определенных временных рамках. А про имена сказала, что слышала, как они разговаривали друг с другом.

– Ну что, ребята, поговорим?

Ночь была лунная и звездная. Я довольно хорошо рассмотрела незадачливых любовников. Девочка казалась довольно крупной, а ее воздыхатель – сухоньким, как былиночка, к тому же в огромных очках, которые совсем заслоняли его мордочку.

– А вы правда никому не скажете, что мы тут были в тот вечер? – волновалась Катя.

– Честное слово.

– Мы вообще-то почти ничего и не видели, только слышали. Ночь тогда была темнее. А они мне на руку чуть не наступили, – жалобным детским голоском произнесла Катя.

– Ну расскажите, что слышали. Мне это тоже может помочь.

– Ну, один сказал: «Держи сумку, Косой, а то банки навернутся». Это когда он уже старушку ударил.

– Банки?! Какие еще банки?

Катя пожала плечами. Витя сосредоточенно грыз травинку.

Мне стало совсем интересно.

– Один из них заикался. Он еще сказал: «С-серый, она, по-моему, п-прикинулась уже».

Молчавший до сих пор Витя прошептал, словно опасаясь, что нас услышат:

– Больше мы ничего не знаем.

– Спасибо за помощь, ребята. Это все очень важно.

Катерина шумно вздохнула, и я поспешила ее успокоить:

– Не бойтесь, я же обещала. Никто ничего не узнает.

* * *

Попрощавшись со славными детками, я направилась к своей «девятке». Было уже пол-одиннадцатого. Я зверски хотела есть и просто мечтала об уютной постельке. Предстояло решить, стоит ли врываться к Виктору Ивановичу в столь неурочный час. По принципу «Если я чего решил…» очень даже стоило, но было явно поздновато.

Что ж, придется вновь обратиться к косточкам. Пусть совсем недавно я на них немного обиделась. Это мелочи жизни.

Вопрос, конечно, звучал определенно:

– Продолжать ли мне работу сегодня или отправиться домой?

Кости воздержались навязывать мне свое мнение:

6+20+27 – «Необходима осмотрительность в вашем поведении».

– Вот и понимай как хочешь, – недовольно проворчала я.

Требовалось еще подумать, как себя вести с Виктором Ивановичем. Если, как говорили соседи, он действительно такой скрытный и своеобразный человек, вызвать его на откровенность будет чрезвычайно сложно. Придется ведь намекнуть, что его видели в парке, гуляющим в зимнем пальто. В этом он уж точно не захочет сознаться. Все-таки кости правы: необходима осмотрительность, иначе все пойдет насмарку.