В маленьком мире маленьких людей

Шолом- Алейхем

И еще во многие подобные несуразные философствования пустился Зейдл в разговоре с раввином, полез, как говорят, в высокие материи, по глухим дорожкам в непролазные дебри, стал отрицать «мое», и «твое», и «общее», стал все высмеивать, говорить, что называется, против Бога и его помазанника, понес чуть ли не крамолу…

Тут уже раввину реб Иойзефлу больше не о чем было с ним говорить, он его и слушать дальше не захотел, закрыл обеими руками уши и закричал:

— Довольно! Довольно! Довольно!

Когда Зейдл ушел домой, реб Иойзефл обратился к толпе со вздохом:

— Бедняжка, хороший молодой человек, и благородный молодой человек, и порядочный молодой человек, но… не про нас будь сказано…

При этих словах он притронулся ко лбу пальцем, и все поняли, что он имеет в виду.

Дрейфус [16]

в Касриловке

Перевод И. Гуревича

не знаю, вызвала ли история Дрейфуса еще где-нибудь столько шуму, сколько в Касриловке.

16

Дрейфус Альфред (1859–1935) — офицер французского генерального штаба, по происхождению еврей. Ошибочно обвинен в шпионаже. На процессе, который сыграл огромную роль в истории Франции и Европы конца XIX в., в защиту Дрейфуса выступил Эмиль Золя.

В Париже, говорят, тоже бурлило, как в котле. Газеты писали, генералы стрелялись, молодые люди носились по улицам как сумасшедшие, кидали в воздух шапки и вытворяли черт знает что. Один кричал: «Вив Дрейфус!», другой кричал: «Вив Эстергази!» А пока суд да дело, евреям, как водится, досталось, их чернили, смешивали с грязью. Но столько душевой муки, столько обиды и позора, сколько вынесла из-за этого дела Касриловка, Париж не испытает до самого пришествия Мессии.

Откуда в Касриловке проведали о Дрейфусе — об этом не спрашивайте. А почему там, скажем, знают о войне, которую англичане вели с бурами? Откуда там знают, что творится в Китае? Что роднит касриловцев с Китаем? Большие дела, что ли, ведут они с миром? Чай получают они от Высоцкого из Москвы, а желтую летнюю ткань, которая называется «чешун-ча» [17] , в Касриловке не носят — не по карману. Слава Богу, если летом есть возможность носить накидку хотя бы из парусины, а то волей-неволей ходят совсем безо всего, то есть, прошу прощения, в одних портках с надетым поверху ситцевым арбеканфесом, и тем не менее потеют в свое полное удовольствие, было бы только жаркое лето.

17

Искаженное — чесуча.

И все-таки остается тот же самый вопрос: откуда Касриловка пронюхала про историю с Дрейфусом?

От Зейдла.

Зейдл, сын реб Шаи, — единственный в городе выписывает газету «Гацфиро» [18] , и от него узнают все, что происходит на белом свете нового, то есть не от него, а через него. Он им читает, а они тут же переводят, он рассказывает, а они друг другу истолковывают, он сообщает, что написано, а они оттуда часто извлекают нечто совсем обратное тому, что написано, потому что они лучше понимают.

18

«Гацфиро» («Рассвет») — газета, выходившая в Варшаве на иврите.

И был день, и пришел Зейдл, сын реб Шаи, в синагогу и рассказал историю о том, как в Париже судили еврея-капитана, какого-то Дрейфуса, за то, что он выдал кому-то важные государственные бумаги. Сообщение это в одно ухо вошло, в другое вышло. Один только мимоходом брякнул:

— Чего ни делает человек ради заработка?

Другой злорадствовал:

— Так ему и надо! Пусть еврей не лезет в верхи и не путается с царями!

Позднее, когда Зейдл пришел и рассказал совсем заново всю историю, что все это дело попросту клевета, что еврей-капитан, этот самый Дрейфус, которого сослали, невинен как агнец, что это подлая интрига каких-то генералов, повздоривших между собой, — тогда уже городок несколько заинтересовался этим делом, и Дрейфус стал касриловцем. Где останавливались двое, он оказывался третьим.

— Слышали?

— Слышали.

— Сослан

пожизненно.

— На вечное поселение.

— Ни за что ни про что!

— Навет!

Еще позднее, когда Зейдл пришел и рассказал, что дело, очень даже вероятно, будет судом разбираться заново, что нашлись такие добрые люди, которые берутся доказать миру, что вся эта история была ошибкой, Касриловка всколыхнулась, заходила ходуном. Во-первых, Дрейфус ведь «наш», и, во-вторых, с какой такой стати там, в Париже, могла произойти такая мерзкая история? Фу, уж больно неподобает она «франц-усикам»! И начались споры и препирательства, бились об заклад: один утверждал, что дело будет пересматриваться заново, а другой оспаривал — нет, после решения суда дела не перевершат, приговор вынесен — пиши пропало…

Дальше — больше, люди перестали ждать, покуда Зейдл удосужится доползти до синагоги, чтобы рассказать новости о капитане Дрейфусе, и начали ходить к нему домой. Потом не стало терпения ходить к нему и домой, и начали ходить с ним вместе на почту, там получали газету, и там же на месте ее прочитывали, и там же на месте еще раз и еще раз все пережевывали, шумели, галдели, спорили и говорили все вместе, как обычно. Не раз господин почтмейстер намекал им, очень вежливо, правда, что почта не синагога, да простится мне, что рядом помянул.

— Тут не жидовская школа, жиды пархатые, тут не кагал, шахер-махеры!..

Эти слова трогали их не больше, чем Амана — грохот трещоток [19] ; он их осыпал бранью, а они читали «Гацфиро» и говорили о Дрейфусе.

И не об одном только Дрейфусе говорили в Касриловке. Каждый раз прибавлялся новый персонаж: сначала «Эстергази», потом «Пикерт», следом генералы «Мерси», «Пели», «Гонзи» [20] , и при этом была высказана догадка, что у «францусиков» имя генерала обязательно заканчивается на «и». И тогда один ехидно спросил:

19

Еврейская поговорка, означающая «никакого внимания».

20

«Пикерт» — полковник Пикер; «Мерси» — военный министр Мерсье; «Пели» — следователь Пелье; «Гонзи» — помощник начальника генштаба Гонз.

— Ну а с Будефером [21] что ты будешь делать?

— И что ты думаешь? Он таки вылетел в трубу.

— Туда им и дорога.

И были в Касриловке еще две личности. Их весь город полюбил, души в них не чаял, это были — «Эмиль Золь» и «Ламбори» [22] . За «Эмиля Золя» каждый принес бы себя в жертву, шутка ли сказать — «Эмиль Золь»! Явись Эмиль Золя, к примеру, в Касриловку, весь город вышел бы ему навстречу с этаким «добро пожаловать», его бы на руках носили.

21

Буадефр — начальник генштаба французской армии; после признания Анри в подделке им обвинительного документа подал в отставку.

22

Лабори Фердинанд — известный французский адвокат, защитник Дрейфуса, на его жизнь во время второго суда над Дрейфусом было произведено покушение.

— Что вы скажете о его письмах?

— Жемчужины! Алмазы! Брильянты!

И «Ламбори» они возносили до небес. Народ восторгался, приходил в раж, упивался его речами. Хотя никому в Касриловке не доводилось его слышать, но своим умом они дошли до того, что говорить он, должно быть, мастер.

Не знаю, ждала ли так семья Дрейфуса в Париже его возвращения с того милого острова, как дожидались его касриловские евреи. Можно сказать, что они вместе с Дрейфусом плыли по морю — буквально чувствовали, как они плывут: вот поднимается шторм и раскалывает море, раскидывает во все стороны, волны плещут и бросают корабль, как щепку, вверх и вниз, вверх и вниз.