В меняющемся мире
Шрифт:
Министром иностранных дел и членом Политбюро стал Эдуард Шеварднадзе. Я знал этого человека, по достоинству оценивал его потенциал и главное – знал, что он мой единомышленник в политическом и философском плане. Когда он был еще кандидатом в члены политбюро, я как-то осенью отдыхал на Кавказе, мы встретились, гуляли по берегу Черного моря. В какой-то момент при обсуждении ситуации в стране было сказано: она больна. Сказать такое друг другу в то время, признать такое – значит полностью раскрыться друг перед другом в самом главном.
Назначение Шеварднадзе министром иностранных дел стало для многих неожиданностью, но он умело
Эдуард Амвросиевич Шеварднадзе был крупным политиком. Он внес серьезный вклад во внешнюю политику перестройки, был искренним сторонником нового мышления в мировых делах.
Темперамент у него был, конечно, кавказский, хотя он всегда стремился сохранять самообладание. Но иногда взрывался, приходил ко мне и заявлял: «Больше с ними не могу!» Я его успокаивал, подключал Зайкова, а когда понимал, что дело в спорах ведомств зашло далеко, подключался сам. Впоследствии, на одном из крутых поворотов перестройки, с ним случился срыв, что привело к его отставке. Я был против этого, очень жалел, что он не выдержал.
Соратники. Яковлев, Черняев
Я благодарен тем моим соратникам, которые внесли вклад в выработку наших внешнеполитических подходов и позиций. Это Александр Яковлев, Вадим Медведев, Анатолий Черняев, Георгий Шахназаров, Вадим Загладин. Люди очень разные, имевшие свое мнение и умевшие его отстаивать. Иногда, как, например, при подготовке проекта доклада к XXVII съезду КПСС в начале 1986 года, споры были горячими, острыми. Так и должно быть. Но в итоге мы приходили к согласию, к общему знаменателю.
Яковлев и Черняев – яркие личности, фронтовики, люди большой эрудиции, жизненного и политического опыта. Александр Николаевич Яковлев сделал партийную карьеру, потом много лет был послом в Канаде, но по-настоящему раскрылся в годы перестройки. Оказавшись секретарем ЦК, а затем членом политбюро, он работал с большой самоотдачей. Активный сторонник гласности и нового мышления, он нередко оказывался под огнем критики со стороны тех, кто не принял перестройки, особенно когда события привели к размежеванию в партийном руководстве, прежде всего по вопросам внутренней политики. Яковлев до конца оказался верным выбору перестройки, утверждению свободы, демократии, открытости, плюрализма, нового мышления во внешней политике.
С Анатолием Сергеевичем Черняевым я познакомился в поездке делегации КПСС в Бельгию в середине 1972 года. Я возглавлял делегацию, а Черняев тогда работал в международном отделе ЦК КПСС. Там было немало современно мыслящих людей. Но и среди них Анатолий выделялся смелостью мышления, поиском нестандартных подходов. Я был «старше» его по положению, он – на десять лет старше меня по возрасту. Но общий язык мы нашли очень быстро.
После моего перевода в Москву наши контакты с Анатолием стали глубже и основательнее. Возникло и постепенно крепло убеждение, что это один из наиболее знающих и смелых политических аналитиков, человек способный к масштабному мышлению и самоотверженной работе. С Анатолием Сергеевичем я, как говорится, попал в десятку.
Когда он стал моим помощником по международным делам, нам не надо было «срабатываться». Эти годы стали его звездным часом, он проявил свои лучшие качества. Его роль в разработке внешней политики перестройки была одной из важнейших. Колоссальная
Наша совместная работа, конечно, не была какой-то безоблачной идиллией. Были острые обсуждения, расхождения, даже конфликты. По-другому и не может быть, когда вместе работают люди с убеждениями и характером, готовые отстаивать свои позиции в серьезном разговоре и открытом споре.
Мы прошли большой и трудный путь – от первых шагов к нормализации отношений с Западом до подписания договоров о ядерном разоружении и Парижской Хартии для новой Европы, вместе пережили бурные события, приведшие к объединению Германии и переменам в Центральной Европе, и это произошло без крови! Перемены должны быть мирными, без войны, без крови – эту позицию Черняев полностью разделял и всегда действовал в соответствии с этим убеждением.
Совещание послов в МИДе. Мое выступление
В мае 1986 года я выступил на совещании послов и ответственных работников министерства иностранных дел. К дипломатам я всегда относился с большим уважением. Большинство из них восприняли импульсы нового мышления, активно взялись за реализацию новых подходов. Но многое надо было менять.
Вспоминаю, как я вошел в зал заседаний МИДа. Он был заполнен. Среди участников – дипломаты разных поколений, от ветеранов до молодых тогда сотрудников, которые стали впоследствии послами, заняли руководящие посты в министерстве. Я понимал, что от меня ждут не речи «для проформы», а чего-то действительно серьезного, и тщательно готовился к выступлению.
Недавно я перечитал ту речь. Она была опубликована всего один раз, в 1993 году, в книге «Годы трудных решений», которую давно уже не найти в книжных магазинах. Поэтому я позволю себе процитировать этот текст:
«Суть в том, чтобы доводить задуманное и начатое до конца, а у нас во внешней политике много незавершенки, долгостроя и вала.
…В международной обстановке, в которой столкнулись столь различные интересы, нельзя жить по-старому, традиционно «качать права».
…Нельзя, чтобы хотя бы на йоту пострадала надежность безопасности страны. Но надо научиться тратить на военные нужды не более, чем необходимо. Мощный потенциал оружия уже достигнут. Нужно поддерживать его на уровне, полностью обеспечивающем обороноспособность, но без ущерба для экономики.
Мощь наша сегодня достаточно велика, чтобы отбить охоту к агрессии. Это США понимают, прекрасно отдают себе в этом отчет, но не хотят выпускать нас из состояния гонки вооружений… Тут не обходится без блефа. Вы заметили, что США очень уж рекламируют все, что относится к Стратегической оборонной инициативе. Если бы на самом деле все было так и они вот-вот достигнут превосходства, то было бы больше секретности. Между тем, наоборот: все, связанное с СОИ, специально и шумно демонстрируется, чтобы вызвать у нас соответствующую реакцию. Все это надо тонко изучать: где речь идет о реальной программе и реальной опасности, а где – блеф.