В месте здесь
Шрифт:
Замок стоит на своём отражении, стены получаются ещё выше. Серый нетающий айсберг с птичьими гнёздами и пещерами где-то наверху, где появляется хоть какая-то округлость. Множество его глаз закрыты тяжёлыми деревянными веками. Держит землю тяжёлой клешнёй. Он громоздил один ярус власти на другой, раздувал казематы, требовал денег и в конце
Он теперь помогает тянуться вверх, вместе со ступенями треугольных крыш и рамами окон. Город вырастил мозаичные цветы и большие выпуклые окна модерна. Поставил в окна корабли. Около одного из окон пристроились Адам и Ева с яблочным змием. Над порталом собора – стальные ласточки. Церкви сами замки с башнями по углам. Башенки на крышах домов – знаки свободы от налога. Башни на вокзале: путь – тоже крепость, тоже собор. Дома тоже путешествуют. Можно жить в доме, приплывшем по воде. Или в домах, заехавших в дом, в хаос граффити, манекенов, канатов, будд, складных стульев, масок и сундука из Африки, в световую пыль дизайна. А можно возить всё свое за собой на прицепе к лежачему велосипеду.
Рынок обстраивался аллегориями рек, соревнуясь блеском стекол и завитков, тонкостью и высотой шпилей, комодностью фасадов. Там ставили памятники тем, кто привёз прядильную машину или обеспечил поставки шерсти. Но оказалось, что деньги для денег давят не меньше замка. Ратуша столь велика, что её постоянно приходится реставрировать с какого-нибудь края. Зерновой склад или скотобойня прочным однообразием обогнали крепостную стену. И тогда памятник поставили тому, кто измеряет облака. На крыше дома гильдии вольных каменщиков танцуют мориску. Башню гильдии кожевенников отдали поэтам.
Ивы пьют из каналов. Дома опираются на текучесть воды. На набережной пасётся стадо овец. Памятник
Потемневший от времени кирпич – не тяжесть, а уверенность: простоял пятьсот лет, простоит и ещё столько же. Некоторые дома только притворяются треснувшими, показывая на стене рисунок. Тени домов на соседних домах не упускают возможности отразиться в воде. Рыбы собираются по трое и договариваются, кому идти в магазин – угрю или камбале. Другие рыбы стекают по столбам ворот. Из стены улыбается улитка. В соборе висит кит во всю многометровую длину.
На мосту святой Михаил танцует изящные па со змием-сатаной. Под мостом колючие окна и огромные пластмассовые бело-синие цветы, которые на самом деле вполне живые. Мёртвый Брюгге тоже здесь – и это живая в своей печали девушка. Ночью камни еще белее. Интеллект – это куча различных кривых, заключающая в себе окна. Кто-то опирается на молот, кто-то на змею. Мост можно поднимать для прохода кораблей, а можно и поворачивать. Варианты движения движение и создают.
Кто-то кричит, кто-то закрывает лицо платком, кто-то смотрит спокойно и прямо. Девушка, на которой только лента на лбу и ботинки, загорает на остатках деревянного причала. Другая спокойно летит рядом с космонавтом, и ей не только скафандра, вообще никакой одежды не нужно. Кто-то прощается с отъезжающим всадником, кто-то с уплывающим рыбаком. Дом смотрит из-под карниза глазами бабочки. Над городом парят русалка с зеркальцем и очень самостоятельный дракон. «Помоги себе сам, тогда тебе поможет бог».
Конец ознакомительного фрагмента.