В мире актеров
Шрифт:
В фильме фон Корен вырастает в фигуру зловещую. Он скорее от Ницше, нежели от Писарева. Близок к человеконенавистничеству. Посмотрите, как бы приглашает автор фильма, из таких-то прямехонько и выделываются фашисты! С этим хочется не согласиться. Не прямехонько! Русский прагматик, "человек со стороны" конца девятнадцатого века (да и нашего тож!), как правило, оказывался жертвой своих же философских эмпирей и окружающей неподготовленности. Обкрадывал свою душу больше, нежели верил другим. Финал, когда происходит крушение философии фон Корена и примирение сторон, для Чехова столь же важен, сколь и серьезен.
Иронизируя над дуэлью, Чехов, тем не менее, поставил противников перед кровью. В фильме финал не слишком убедителен потому,
Однако, как всегда, у Хейфица хорошо играют актеры. Точность обрисовки Лаевского, Надежды Федоровны, Дьякона расширяет в картине сферу действия неуловимого обаяния литературного подлинника.
Людмила Максакова сыграла, на наш взгляд, свою лучшую роль в кинематографе. Ее Надежда Федоровна поразительна естественностью, и верностью типа. Тот интеллигентный и неустойчивый, стыдливый и порочный женский характер, который и мил, и жалок, и симпатичен, и неприятно обнажен. Ах, этот заплыв под вальс, когда все мужчины на пляже любуются ею, это кокетство на пикнике, эти жалкие слезы пения, эти лекарства и шляпка все это дорогого стоит. А Дьякон с его неудержимым глуповато-добры смехом, с его детской натурой и беспредметным счастьем жизни – Чехов любил этот тип! Здесь превосходный дебют совсем молодого Георгия Корольчука. Вот только Анатолий Папанов при всей добротности игры не попал полностью в тон роли. Доктор Самойленко по необходимой Чехову композиции характеров лишен юмора.
Артистический ансамбль фильма с той стороны барьера, с которой все лучшее в нем чеховское и нынешнее. Было бы справедливым поставить сюда и художника картины Исаака Каплана...
Итак, наша чеховская фильмотека пополнилась еще одной серьезной лентой. Но если новый подход к Чехову начался когда-то (время летит!) одинокой тогда "Дамой с собачкой", и, может быть, Бондарчуком в роли Дымова в "Попрыгунье", то теперь фильму Хейфица предстоит стать в ряд с "Моей жизнью", "Дядей Ваней", "Каруселью", "Скучной историей"... Стать в ряд и выдержать сравнение. Анализ нашим кинематографом неизъяснимой, всегда загадочной чеховской художественности продолжается...
Негероическая героиня Нины Ургант
Актриса Нина Ургант в фильме "Вступление" сыграла женщину из тех, что часто встречаются в жизни и нередко в искусстве. Ей посвящались и многие страницы и несколько строк. Она представала перед нами в грустных мещанских романсах и в хороших эпизодах не слишком хороших пьес. Слово "мещанских" я употребил здесь не в разоблачительном смысле, а как определение городского песенного жанра, который трогает и людей весьма строгого вкуса (тех, однако, кто вкус этот не демонстрирует как витрину собственных добродетелей или признак профессии).
И все-таки, мне кажется, нужна немалая смелость художника, чтобы спокойно и просто указать на подобный характер, а еще лучше сказать, на тип характера, как на тип распространенный, поставить его в ряд
н а р о д
и отыскивать даже в сомнительных ситуациях лучшие его качества.
Но и среди подобных женщин, живущих в романах, рассказах, стихах и на сценах, героиня Ургант удивляет своей завершенностью. Я бы даже сказал своей классичностью. Родственные характеры находим мы и у Достоевского, и у Толстого, и у Чехова... В естественных науках говорят: это направление исчерпано. В нем трудно ждать открытий, поскольку нельзя задать вопрос – все известно, и для вопроса нет почвы. Мне кажется, Ургант исчерпывает характер, более того – ее героиня являет законченный
Так что же это за характер, что это за тип?
Милая, мягкая женщина, добрая, прежде всего добрая, работящая, совестливая, однако и не стойкая. Из тех, что живут по течению, скорее даже по течению времени, нежели по течению событий. Знаете, – так день за днем, день за днем.
Она не сумела себе выстроить этакой лестницы – идеала собственной жизни, капитулировала перед обыденным, житейским, выраженным в совсем не простой формуле: "жить, как все люди живут". Эта повседневная капитуляция трудно заметна, она не оглушает человека, а исподволь, постепенно деформирует его характер. Где-то было трудно взяться за книгу, где-то, сморенная семейными заботами, пораньше легла спать, где-то предпочла новое платье летнему путешествию, где-то домашняя, уютная выпивка заняла одно воскресенье, другое... Боже мой, сколько же таких "где-то" очерчивают круг жизни этих женщин, постепенно отделяя его от круга жизни рядом существующих в движении сына, дочери, мужа! Так появляются у них и своя маленькая радость и маленькая, но сложная по-своему жизнь. И добрая зависть, смешанная с гордостью, обращенная к близким, стремящимся куда-то. И чувство виноватости (не вины, а виноватости!) перед ними. И все это – и несостоявшееся движение, и неудавшийся собственный характер, и безволие, и, конечно же, вот эта самая виноватость, – все это вдруг просветится в улыбке, в одной только улыбке, но такой, какой улыбается Нина Ургант в самые трудные минуты жизни ее героини. А в этой улыбке и "я вас всех люблю", и "простите меня", и "для вас только живу", и "да что же теперь делать, что не такая я и проку с меня немного", и "полюбите меня, как же я по ласке-то стосковалась, ведь и собаке, и той ласка нужна, а я человек", и готовность тут же все простить и оправдаться душой, и много еще чего...
Каким ханжеством, какой жестокостью надо обладать, чтобы в чем-то винить этих женщин! Их можно жалеть, как это и делают порой режиссеры фильма и актриса, но еще лучше – им помочь, не осуждая. Тем более что работают они и работали в войну (о войне рассказывается в картине), как героини, не щадя здоровья и жизни, тем более что они тоже опора народной жизни. И стоят они за правду и за совесть, хотя порой и не в силах "соблюсти себя".
Нельзя сказать, что характер героини Ургант развивается на протяжении фильма, скорее он обнаруживается вширь, открываясь всеми своими гранями.
Вот она мечтает: "Ах, и меня кто-нибудь полюбит настоящей любовью, и буду я еще счастлива!" И смотрит куда-то вверх и улыбается. Видится ей, как придет человек и вот такую, как она есть, полюбит. А в улыбке – покорность нынешней ее судьбе (муж бросил в общем-то, сама виновата), и радужная картина счастья, когда будет "все, как у людей", но легко и беззаботно немножко, как в фильмах о красивой жизни, и себя жалко, и даже нравится себя немножко жалеть. Поразительно емкая улыбка у актрисы!
Но течет время войны, сын-мальчишка едет на взрослое дело, на завод. Она провожает его и улыбается ему, и вроде бы ей перед ним уже стыдно, она умаляется вся в этой улыбке и уже чуть-чуть заискивающе смотрит ему в глаза. Он для нее уже "глава семьи", ну, скажем, не "глава" – это слишком громко, – но мужчина. Жалкая, виноватая фигурка остается на белом снегу, слабая рука машет вслед грузовику.
Течет время войны, сгибает ее сильнее. Показался было капитан-отпускник, померещилось возможное счастье, пожалуй, не счастье а просто сильная мужская рука рядом. Удалью светятся ее попьяневшие глаза, только "удаль" немощная, комнатная, а сама она – забита наглой пошлостью баб-соседок. Опять она улыбается сыну – "ты уж меня прости, ты уж меня не осуждай", – и это же самое потом в ее сжавшейся под одеялом, провалившейся в сон фигурке.