В мире фантастики и приключений. Выпуск 2
Шрифт:
Потом он подумал о сыне и ласково улыбнулся.
Он вспомнил, как в развалинах древнего города, обнаруженного здесь, в пустыне, он нашел гипсовую женскую голову. Теперь она выставлена в Эрмитаже, и каждыи, кто посмотрит на нее, видит, каким прекрасным может быть лицо простой женщины, когда она любит.
"Это все, что осталось от жизни и труда неизвестного скульптора, думает Михаил Григорьевич.
– Но разве этого мало, если люди становятся выше и чище, посмотрев на его творение?"
Что же останется от него самого? Исследования, очерки, находки…
А от Светланы? Она всегда была скромным помощником. Но разве смог бы он так провести экспедицию на Памире, если бы она не была с ним рядом? И разве на первой странице его книги о древнем городе не стоит посвящение "Любимой Светлане"? И разве те, кто прочтут посвящение, не поймут, кем была для него эта женщина?
Край солнца еще виднелся над горизонтом. Казалось, что там плавится песок и течет огненной массой. Подул ветер, и пустыня зашелестела. Только статуи стояли неподвижно, более безжизненные, чем пустыня.
Михаил Григорьевич опять подумал, что так же неподвижны они были все эти пять лет и ветер кидался на них со всех сторон, злясь на эту искусственную преграду. Время текло мимо них, как песок унося человеческие радости и страдания… И все же Михаилу Григорьевичу казалось, что здесь произошла изменения. Он не мог увидеть их, и поэтому злился и тревожился. Он вынул из кармана бумажник, раскрыл его. Достал фотокарточку. Вот он, Миша, вот Света, напротив - статуи…
Но что же это такое? Не может быть! Не может…
Михаил Григорьевич переводил взгляд с фотокарточки на статуи и опять на фотокарточку. Аппарат не мог ошибиться. Может быть, ошибаются сейчас его глaза? Он подошел ближе, отступил. Нет, и глаза не ошибаются.
На фотокарточке женская статуя стоит прямо, опустив руки, а сейчас она изменила положение: слегка согнуты ноги в оленях, левая рука протянута к ноге - к тому месту, где отбит кусок. А статуя мужчины, стоявшая вполоборота к ней, сделала шаг вперед, как бы защищая женщину. Правая рука вытянута и сжимает какой-то предмет.
"Что все это означает?"
Михаил Григорьевич ничего больше не чувствовал, не мог думать ни о чем, кроме статуй. Его глаза сверкали, сквозь коричневый загар проступил слабый румянец. Теперь он казался намного моложе своих лет. Он вспомнил слова Светланы: "Никак не могу отделаться от впечатления, что они живые"…
Ритм его мыслей нарушился, а памяти вспыхнули обрывки сведений: слон живет десятки лет, а некоторые виды насекомых - несколько часов. Но если подсчитать движения, которые сделает за свою жизнь какой-то слон и какое-то насекомое, то может оказаться, что их количество приблизительно равно.
Обмен веществ и жизнь не развиваются в определенных отрезках времени: у различных видов эти отрезки различны, причем различие колеблется в очень широких пределах. Так, все развитие крупки заканчивается в пять-шесть недель,
Все яснее и яснее, ближе и ближе вырисовывалась главная мысль. Даже у земных существ отрезки времени, за которые протекают основные процессы жизни, настолько различны, что один отрезок относится к другому, как день к десятилетию или столетию.
Мышь полностью переваривает пищу за час-полтора, а змея - за несколько недель.
Деление клеток некоторых бактерий происходит за час-два, а клеток многих высших организмов - за несколько дней.
У каждого вида свое время, свое пространство. Свои отрезки жизни… Быстрому муравью моллюск показался бы окаменевшей глыбой. А если вспомнить явление анабиоза…
Статуи стояли перед ним совершенно неподвижно.
Но он уже догадывался, что их неподвижность кажущаяся. И еще он догадывался, что это вовсе не статуи, а… люди. Люди с другой планеты, из другого мира, из другой живой ткани, из другого времени. Наши столетия для них - мгновения. Очевидно, и процессы неживой природы там протекают в совсем ином, намного более медленном ритме.
Пять лет понадобилось этой непонятной женщине для того, чтобы почувствовать боль в ноге и начать реагировать на нее. Пять лет понадобилось мужчине, чтобы сделать один шаг.
Пять лет… Он, Михаил Григорьевич, за это время прожил большую жизнь, нашел и потерял товарищей, узнал самого себя, испытал в огне свою любовь и ненависть, изведал боль, отчаяние, радость, горе, счастье.
А нервные импульсы этих существ все еще ползли по их нервам, сигнализируя женщине о боли, мужчине об опасности.
Он шел через фронты - израненный, измученный, неукротимый - к победе. И хрупкая золотоволосая женщина, его жена, шла рядом, деля все трудности и радости.
А женщина, которую все считали статуей, все эти годы опускала руку к больному месту, а мужчина делал первый шаг…
Это казалось невероятным, но Михаил Григорьевич слишком хорошо знал, что в природе может случиться все, что многообразие ее неисчерпаемо,
"Пройдут еще десятки лет, - думал он.
– Умру я, умрет мой сын, а для них ничего не изменится, и ни обо мне, ни о моем сыне они не узнают. Наше время омывает их ступни и несется дальше, бессильное перед ними. И все наши страдания, наши радости и муки для них не имеют никакого значения. Они оценят лишь дела целых поколений".
И тут же он cпросил себя: "Оценят ли? Все может быть иначе. За боль, нанесенную женщине без злого умысла пять лет назад, мужчина нацелил оружие. А когда оно выстрелит? Сколько лет пройдет еще до того? Сотни, тысячи?.. Люди далекого будущего поплатятся за ошибки своих давних предков. И что это за оружие? Каково его действие? Как не допустить, чтобы оно начало действовать?"
Михаил Григорьевич остановил поток своих вопросов. Справиться с этими пришельцами людям Земли совсем просто. Можно выбить оружие из руки мужчины. Можно связать эти существа стальными тросами. В данном случае победит тот, чьё время течет быстрее.