В мире исканий(изд.1949)
Шрифт:
Вечером меня посетил писатель С. известный своими горячими выступлениями на всех диспутах на тему, как надо писать, но сам еще почти ничего не написавший.
— Ну как? Пишете? — спросил он строго.
— Конечно! Благодарю вас, — ответил я непринужденно. — Получается сравнительно ничего.
Писатель говорил весь вечер о новой теории прозы и критиковал подход к развитию сюжета, придуманный писателем Ш. Я же доказывал, что у современных литераторов нет правильного научного подхода к технике самого процесса писания. Мы очень мало понимали друг друга, но в общем остались довольны.
—
Писатель подозрительно посмотрел на сложные приборы, расставленные на письменном столе, но мое предложение принял.
— Хорошо. Спасибо, я постараюсь воспользоваться вашим аппаратом, — проговорил он неуверенно.
***
На изготовление нового прибора у меня ушло три месяца. Собственно, его уже нельзя было назвать прибором. Это была сложная установка, занимавшая половину комнаты.
В огромных металлических шкафах были расположены громоздкие звуковые анализаторы. Каждой букве соответствовал свой звуковой фильтр. Стоило только произнести перед микрофоном какую-либо букву, как аппаратура немедленно приводила в действие соответствующую клавишу пишущей машинки. Можно было говорить с любой скоростью и тут же любоваться, как из-под машинки выползает напечатанный текст.
Это был весьма совершенный прибор с точки зрения современной науки и техники. Но… Опять появилось “но”.
Помню, как лихо я принялся диктовать, подбадриваемый резвым стуком автоматической клавиатуры. Все шло отлично, но, к сожалению, лишь до того момента, пока я не взял в руки первый напечатанный лист.
Вот что на нем оказалось написанным:
“Маи васпаминания дарагие товарищи касающиися…”
Вначале я замер от огорчения. Моя машина писала совершенно безграмотно! Как это могло получиться? И вот только тут я вспомнил, что виновата не машина, а люди, пишущие обычно совсем не так, как они выговаривают слова. Действительно: букву “о” мы часто произносим как “а”. Машине нет никакого дела до этой несуразности. Она честно печатает все так, как слышит, не делая никаких поправок.
На усовершенствование машины потребовалось еще два месяца. Теперь она уже занимала почти всю комнату, но зато печатала вполне правильно.
Не буду останавливаться подробно на том, как я разочаровался и в этой машине. Произведение, созданное с ее помощью, показалось мне чрезвычайно запутанным и бездарным.
“Видно, я не умею ярко и красочно излагать свои мысли словами. Нет у меня такой способности”, пришел я к неутешительному выводу.
Что же касается самих мыслей, то на этот счет у меня не появилось никаких сомнений. Мысли могли быть только блестящие. Я чувствовал, как они кипят в моей голове, рвутся наружу, а изложенные с помощью тяжело ворочающегося языка, становятся бледными и чахлыми.
***
Решение построить еще один сверхсовершенный прибор появилось у меня именно в тот момент, когда ко мне пришел в гости писатель Г., создавший огромное количество произведений, которые почему-то никто не хотел читать.
— Ну как? Работаете? — ласково спросил он. — Я слышал, что у вас уже много написано.
— Да, есть кое-что, — мрачно ответил я.
— О, это очень интересно! — продолжал
Вместо ответа я взял писателя под руку и потащил его в комнату, где была расположена моя последняя буквопечатающая модель.
— Дарю вам более совершенный прибор, чем у писателя С., — бормотал я по дороге. — Сам будет печатать от звука вашего голоса. Только заберите. Он мне мешает.
При виде страшного нагромождения, царившего в комнате, писатель Г. чуточку побледнел.
— А это все можно будет… установить в дачном сарае? — робко спросил он, видимо напуганный размерами шкафов.
— Можно, — проговорил я решительно. — Грузовик для перевозки дам. Людей пришлю… Только возьмите!
***
Прошло полгода напряженной работы.
Вот наконец готова новая, самая совершенная писательская машина, какую только Можно представить.
Это подлинное чудо. Здесь соединены воедино новейшие достижения радиотехники, телемеханики, автоматики и электрофизиологии. Вся установка занимает три комнаты.
В специальном, удобном кресле располагается писатель — автор. Вид у него, правда, немного странный. Он до некоторой степени напоминает приговоренного к электрическому стулу. На голове у писателя находится металлический колпак, от которого тянутся завитушки проводников. Такие же провода прикреплены к рукам и ногам творящего автора.
В сущности, идея работы новой машины необыкновенно проста.
Все хорошо знают, что в нашем организме зарождаются слабые электрические токи, блуждающие по телу. Характер этих токов соответствует работе различных органов человека. В медицине уже давно применяются приборы, с помощью которых электрические сигналы, порождаемые, например, деятельностью сердца, записываются на бумажную ленту и внимательно изучаются врачами.
Исследование нервной системы на основе электрофизиологических токов также известно давно. В заслугу себе я ставлю только то, что мне удалось расшифровать ничтожные сигналы, сопутствующие нашему мышлению. Правда, трудно было превратить их в систему сильных электрических импульсов. Но теперь это все позади. Четырнадцать шкафов, наполненных ста двадцатью пятью электронными лампами, прекрасно справляются с этой задачей. Мои мысли легко превращаются в четко напечатанный на машинке текст.
Возможностью необыкновенно свободного творчества я долго не решался воспользоваться. Ждал вдохновения и хорошего расположения духа. Но вот наконец этот момент наступил… Прочно укрепляются браслеты-наручники. На тщательно выбритую голову надевается электрический колпак. Теперь, кажется, все готово. Сигнальные приборы указывают, что одиннадцать лаборантов находятся на своих местах. Можно приступать.
Дрожащей рукой я нажимаю пусковую кнопку…
…Более внимательным изучением текста, полученного с помощью мыслепечатающей машины, я занимался уже лежа в постели, свалившись под влиянием переутомления и новой неудачи.