В мире исканий(изд.1952)
Шрифт:
— Женя! — обратился он к механику, останавливаясь у его стола. — Через несколько минут к нам зайдет Василий Иванович. Я собираюсь доложить ему о самоотверженной работе над новым гидрофоном именно в вашем присутствии. Запишите мне фамилии и имена товарищей, принимавших участие в работе, чтобы я не напутал, когда буду составлять докладную записку. Понимаете?
У Миши радостно забилось сердце. Он представил, как начальник лаборатории будет благодарить его и жать ему руку. Наверное, Владимир Иванович не забудет также упомянуть, что практикант остался работать ночью, несмотря
— Владимир Иванович! — начал механик, приподнимаясь со своего стула и не выпуская из рук паяльника. — Вот я думаю… Стоит ли сейчас говорить об этом? Ну, как бы это объяснить? У товарища Буранова неприятности: испытания прошли плохо, его постигла неудача… а мы будем хвастаться нашими удачами и достижениями. Вроде как-то не время… Разговор, наверное, будет о дальнейшем плане работы — серьезном деле, а мы собираемся отвлекать его внимание мелочами…
Инженер снова принялся ходить по комнате.
«А ведь механик прав! — вдруг пронеслось в голове у Миши. — Какой он замечательный парень!»
— Правильно говорит Женя! — немного волнуясь, заметил Миша.
Владимир Иванович остановился и попытался улыбнуться, но это у него вышло неестественно: видно, мешала озабоченность.
— Пусть будет по-вашему, — проговорил он, направляясь к дверям.
Неожиданно на пороге появился уже знакомый Мише человек, которого он видел на берегу моря.
— Здравствуйте, — тихо проговорил вошедший. — Давненько я у вас не был. Просто позабыл о вашем существовании. Вы уж простите меня, Владимир Иванович. К сожалению, у нас так получается, что если на каком-либо участке все обстоит благополучно, то и внимание к нему ослабевает.
— Это совершенно естественно, Василий Иванович! — ответил инженер.
Молодой сотрудник, сопровождавший Василия Ивановича, осторожно подвел его к столу.
— А вот и не совсем естественно, — возразил Василий Иванович, садясь на стул. — Оттого, что я у вас не был, вам приходилось делать лишнюю работу.
— Не понимаю, о какой лишней работе вы говорите? — забеспокоился инженер.
— Сейчас объясню… Дело, видите ли, опять в недостатке моего зрения — не иначе… Просматривая чертежи последнего варианта схемы, я, представьте себе, не доглядел и не учел одного обстоятельства. Новый вариант ведь позволял пользоваться гидрофоном с пониженной направленностью! Понимаете? А я требовал от вас, наоборот, повышенной!
— Но ведь повышенная направленность, насколько я понимаю, никогда не помешает? — заметил инженер.
— Совершенно верно, не помешает. Но ведь я задал вам лишнюю работу! Вы старались тут, ломали голову и, как мне кто-то сообщил, даже ночью работали!
— Я ночью не работал… — смущенно заметил инженер. — Это вас неправильно информировали. А вот механик Дубов, наш новый сотрудник — практикант Савин и два механика из лаборатории восемь — те действительно за одну ночь смонтировали последний вариант гидрофона. Кстати, я должен познакомить вас с товарищем Савиным: ему еще не приходилось вас видеть.
Миша встал и подошел к столу. Начальник лаборатории повернул голову в сторону
— Да ведь мы с вами уже виделись! — с искренней радостью проговорил он, пожимая руку юноше. — Помните? На берегу моря. Во время обеденного перерыва я часто гуляю по берегу моря. Эти прогулки позволяют сосредоточиться, собраться с мыслями. Рад вас видеть, очень рад… А я, признаться, подумал, что вы приехали сюда отдыхать.
— Нет, работать. И девушка, которая была вместе со мной, тоже приехала к вам на практику, — ответил Миша, вдруг вспомнив про Люду.
— Вы из одного института?
— Нет, из разных. Случайно встретились в автобусе и разговорились.
— Так вот, Владимир Иванович, — начальник лаборатории повернул голову к инженеру, — вы уж меня простите, но, как видите, получилась неувязка, в которой я целиком виноват. А теперь давайте поговорим о дальнейшей работе.
Сотрудник в синем халате развернул и положил па стол большой чертеж на плотной бумаге, стремившейся все время снова свернуться в трубку.
Миша возвратился к своему столу и оттуда стал с удивлением наблюдать, как начальник лаборатории, водя пальцем по чертежу, объяснял Владимиру Ивановичу сущность схемы. Иногда он сбивался и указывал не то место на чертеже, о котором говорил.
«Зачем все это нужно? — вдруг пронеслась в голове у Миши неожиданная мысль. — Почему лабораторией руководит почти слепой человек? Неужели нет здоровых инженеров, могущих заменить его? Ведь ему трудно работать, и это мешает делу. Ведь дело прежде всего! Пусть бы он лечился, а не занимался работой, которая требует от него такого напряжения и, конечно, не способствует выздоровлению…»
Вскоре Миша, словно нарочно, получил подтверждение своим мыслям.
— Отдохнуть бы вам пора, Василий Иванович, — услышал Миша слова инженера, обращенные к начальнику, когда разбор схемы был окончен. — Так же нельзя — без отдыха столько времени! Напряженная работа и лечиться вам не позволяет как следует.
— Ничего, ничего! Все в свое время… Знаете, Владимир Иванович, никакое лечение мне не поможет! Врач объяснил, что мне нужно полное спокойствие. А какое может быть спокойствие, когда с работой не ладится? Вот закончим разработку — тогда другое дело.
«Странный человек», решил Миша, когда начальник попрощавшись, ушел вместе с Владимиром Ивановичем.
— Да… Дела… — хмуро протянул Женя, отложив в сторону паяльник и повернувшись вместе со стулом к практиканту. — Жаль… Очень жаль…
Что впустую пришлось работать? — спросил Миша.
— Нет, что вы! — удивился он. — Без этого в экспериментальной работе не обойтись. Бывает, сделаешь что-нибудь, а потом оказывается, что это не нужно. Если бы все наперед было видно, то и опытов бы делать никаких не требовалось, прямо строй готовые аппараты. Я про другое говорю: жаль, что вчерашние опыты были неудачны. Ведь ожидалось, как говорится, победное окончание разработки. После этого Василий Иванович смог бы отдохнуть и подлечить свое зрение. Вы же видите, какой он…