В мире животных

Колычев Владимир Григорьевич

Лева нажал на кнопку, и я услышал пугающий щелчок, с каким выскочило лезвие.

– Это кто крокодил? – сдавленно простонал он и шагнул ко мне: – Маринка?!

Я должен был встретить его прямым в голову. Точный удар в подбородок выбил бы его как минимум из колеи, а может, и в нокаут бы отправил. В любом случае прошло бы время, прежде чем он смог бы ударить меня ножом, и этим временем можно бы воспользоваться, но я отступил… Вдруг не смогу взять верх над Левой? Вдруг он и кулаком до меня достанет, и ножом кишки выпустит? А мне

к жене надо. И к детям… Да и на работе столько дел незаконченных…

– Да нет, это идиома, – мотнул я головой.

– Это я идиот?! – снова шагнул ко мне Лева с перекошенной физиономией.

– Ты пику брось, поговорим! – как-то не очень уверенно сказал я. И не очень смело.

– Да не вопрос!

Лева сунул нож в карман и кивком показал на ринг:

– Пошли?

Он ничуть, казалось, не сомневался в своем превосходстве в кулачном бою. Мужик он мощный, кулаки убойные. И еще «башня» у него с трещиной, значит, и мозги сквозняками продуваются. С таким опасно связываться.

– Ну, пошли, – нерешительно кивнул я.

– Если я тебя уложу, сто штук с тебя. «Зеленью».

– А не жирно?

– Ладно, сто штук «деревом». За что, знаешь?

– Э-э…

Я не знал, что сказать. Лева казался мне очень грозным соперником, а сто тысяч долларов на дороге не валяются. Он ведь не слезет с меня, пока не скачает все до копейки… Сто тысяч – деньги немалые, а я в принципе уже мысленно расстался с ними. Не хотел отдавать, но уже настроился.

– И еще сто штук за моральный ущерб! – осклабился Лева.

– Не понял?

– А Марине зачем изменял? Она тебя любит, ждет, а ты на сторону гуляешь. Нехорошо, – глумился Баян.

– Я гуляю?!

– Ты. Жену не трогаем, с женой можно. А с фифой нельзя. Как ее зовут? Кристина, да?

– Ну, ты в натуре! – взбешенно взвыл я.

Всему есть предел, и я до него дошел. Мне вдруг стало все равно, что со мной будет, и я ринулся на Леву. Но бешенство, застилая глаза, снижает уровень самоконтроля. Нужно было ударить коротко, а я размахнулся, умножая силу удара.

Зато Лева ударил по самой короткой траектории. Из неудобного положения ударил, но мгновенно и точно в глаз – выдвинутым из кулака пальцем. При этом пропустил мой удар, нанесенный в голову не кулаком, как хотелось бы, а предплечьем. Но это его не остановило. За первым ударом последовал второй, куда более мощный. А я уже ничего не соображал от боли, буквально взорвавшей мой правый глаз. Сильный удар в переносицу сбил меня с ног.

Но добивать меня Лева не стал.

– Хороший прием, да? – ехидно спросил он. – Я тебе еще не то покажу, Толик! Мы же друзья!

Баян работал на публику. Дескать, ничего страшного не произошло. Обычная ситуация из жизни боксерского зала – один боец продемонстрировал другому хитрый прием. Для его же пользы и продемонстрировал. Разумеется, чисто по-дружески. А раз так, то и вмешиваться нечего.

Хитрый он, этот Лева. И удар

у него будь здоров, и реакция отменная… Опасный он противник, очень опасный.

Но и двести тысяч отдавать совсем не хотелось.

– Ты со мной так больше не шути, не надо, – грубо, но не зло сказал он, помогая мне подняться.

Увы, но мне нужна была его помощь. И глаз дико болел, и голова раскалывалась от удара в переносицу. Вставая на ноги, я оттолкнул его, и Баян сочувствующе проронил:

– Кажись, я малость переборщил. – А когда я молча направился к раздевалке, бросил мне вслед, играя на публику: – Ледяной компресс тебе нужен!

В раздевалку он зашел вслед за мной. Здесь его тон резко изменился:

– Двести штук с тебя. Готовь бабки, пусть они будут при тебе. Я сам тебя найду… И больше не дергайся, а то дико пожалеешь. Бывай!

Не помог мне бокс. И к ментам обращаться бесполезно… Неужели придется платить?

Глава 4

Ванильные булочки с изюмом – это нечто. Такие булочки могла готовить только Варя. Но ведь она и сама булочка. Да и я с ее подачи набирал лишний вес.

Но, увы, от булочки на завтрак я отказаться не смог. Разрезал ее ножом, намазал половинку сливочным маслом и, отправляя ее целиком в рот, заметил:

– Континентальный завтрак.

Я знал, о чем говорил. Мы в прошлом году побывали в Вене, в Праге, в Берлине. Тур у нас такой был. В Европе так и завтракают – ветчина, сыр, булочка с маслом, кофе или чай. Булочки там тоже вкусные, но постные, не сравнить с теми шедеврами, которые производит Варя.

– Мы в этом году никуда не поедем? – грустно спросила она.

Красивая она, в общем-то, женщина. Эти голубые глаза с большими ресницами, милые ямочки на щеках, волнующая линия носа, пухлые, четко очерченные губы. Но располнела она – и лицом, и телом… Да и приелась Варя, чего уж тут говорить. Потерял я к ней интерес.

– Ну, можно, – пожал я плечами. – Только не летом. Сезон прет, люди строятся, в две смены работаем… Может, осенью?

– Ну да, – в печальном раздумье кивнула она. – Осенью. В две смены.

– Да не осенью в две смены, а сейчас.

– Да какая разница? – махнула она рукой.

– Что – какая разница? – хмуро спросил я.

– Да ничего… – С унылой усмешкой глянув на мой синяк, Варя поднялась из-за стола, подошла к мойке, встала спиной ко мне.

– Что – ничего? Раз говоришь – говори! Ну, подбили мне глаз, и что? Тебе смешно? Ну-ну!

– Кто тебе сказал, что мне смешно?

– Да вижу, что смешно! А мне как-то не очень!

Ледяной компресс на глаз я ставить не стал, и, как оказалось, правильно сделал. Я пошел к врачу, он назначил мне лечение. Белок еще красный, но зрение уже почти восстановилось. И синяк с переносицы уже почти прошел. Если запудрить, то не разглядеть. К тому же я очки солнцезащитные ношу.