В мишуре и блестках
Шрифт:
— Как вы смеете разговаривать со мной подобным образом!
— Дядя Берт... право.
— Сейчас мы и до тебя дойдем, Илли, погоди. А где был я? Ага, помню. С Кресси в гостиной. Она рассказала вам двоим о замене, и вы один за другим вышли из комнаты. Куда ты направился?
— Я? Искать Молта, чтобы поблагодарить его. Заглянул в раздевальню, в библиотеку, а потом пошел наверх, посмотреть, не там ли он. Навестил дядю Прыга, тетя Тру была с ним, и в конце концов вернулся в гостиную.
— Вот то-то и оно, — сказал мистер Смит. — Выходит,
— Но... мой дорогой дядя Берт... только могли, но не укокошили! Предположим, у нас была такая возможность, но кроме нас... — Хилари вдруг резко умолк.
— У кого, кроме вас? У меня не было. У миссис Аллейн тоже. Мы с ней уплетали рождественский обед, к нам не подкопаешься, любой может подтвердить.
— Очевидно, мы должны принять на веру, Смит, что вами движет чистый альтруизм? Если вы абсолютно убеждены, что находитесь вне подозрений, то почему вы так суетитесь? — осведомилась миссис Форестер.
— Ну разве она не прелесть? — воззвал к своим слушателям Берт Смит. — Ну не душка ли, черт побери? Человек обращается к своим друзьям, или к тем, кого он за таковых держит, попавшим в гнусную переделку, хочет оказать им услугу, а что он получает взамен? Вы сами сможете выкарабкаться?
— Уверяю вас, Смит, — поджала губы миссис Форестер, — мы вам весьма признательны. Однако в деле есть один аспект, который, боюсь, вы проглядели. — Она чуть помолчала, сунула руки в рукава ярко-красного кардигана и сложила их на животе. — А не мог ли Молт быть убит значительно позднее, ночью? Твой дядя, Хилари, не захочет признаться, но Молт и вправду время от времени надирался. Думаю, что в тот вечер с ним как раз случился запой. Крессида полагает, что он прятал в кармане бутылку. Возможно, после представления он хлебнул как следует, спрятавшись где-нибудь, например в машине, поэтому его и не нашли, а позже вечером вернулся в дом — и был убит.
— Эк у вас все складно и ловко получилось, — усмехнутся мистер Смит.
— У мистера Аллейна получится не хуже, можете быть уверены, — парировала полковница.
— Тетя Трах, его искали всюду.
— А в машины заглядывали?
Хилари промолчал.
— В таком случае, — уверенно продолжала миссис Форестер, словно услышала желаемый ответ на свой вопрос, — я не понимаю, почему вы, Смит, или Крессида, или ты, Хилари, можете быть исключены из списка подозреваемых.
— А как насчет вас? — спросил Смит.
— Я? — грозно надвинулась на него миссис Форестер. — Несомненно, и я могла убить Молта. Правда, уму непостижимо, зачем мне его убивать, но, несомненно, я могла это сделать.
— И проще простого. Вы идете наверх к полковнику, он спит. Слышите, что Альф Молт в гардеробной, хватаете кочергу — и дело в шляпе. Потом вываливаете труп за окно. — Мистер Смит слегка смутился. — Ты вроде говорил, Илли, что Винсент и компания подобрали его под окном?
— Не помню, чтобы я говорил такое. Но Аллейн утверждает, что так оно и было.
— Если моя теория правильна, Смит, то
— Да не орите вы на меня, я вам не муж, — прорычал мистер Смит. — Я наблюдал за вами, дамочка. Вы ведете себя очень странно. Что-то вам не дает покоя, но заперли рот на замок и молчок.
— Я не позволю! В моем доме! — проорал Хилари, словно внезапно очнувшись.
— Позволишь. Никуда не денешься. Не хочешь понаблюдать за своей теткой? Я наблюдал. Когда Аллейн говорил об этом чудном жестяном сундуке. Его разговор вам не понравился, мадам, верно? — Мистер Смит подошел вплотную к миссис Форестер и ткнул в нее толстым указательным пальцем. — Ну, выкладывайте. В чем дело? Что в этом проклятом сундуке?
Миссис Форестер выскочила из комнаты, громко хлопнув дверью. Секунду спустя дверь тихонько отворилась сама по себе.
2
Ключ подошел. Повернулся он легко. Дужка замка выскользнула из петли. С язычком пришлось повозиться. Тут пригодился бы рычаг, но ценой сломанного ногтя, несмотря на то что руки были в перчатках, с ним наконец удалось справиться.
Вертикально поднятая крышка норовила упасть, поэтому ее пришлось подпереть головой, что создавало дополнительное неудобство.
Шкатулка с деньгами. Заперта. Папка для карт. Холщовые мешочки, перевязанные красной лентой. Конверты из манильской бумаги с пометкой "Переписка Г. и Р. Ф." Он хранил все их письма.
"Рецепты". "Общая корреспонденция". "Путешествия". "Разное". Документы в большом конверте. "Нашему преданному и возлюбленному..."
Необходимо было сохранять спокойствие, "крутизну", как выразилась бы Крессида. Не копаться лихорадочно в бесчисленных бумагах, но методично и деловито искать. Нужен разумный подход.
В другой запертой шкатулке что-то грохотало. Драгоценности, которые она не надела на праздник. И вот, наконец, полевая сумка — тоже на замке.
Без паники. И все-таки холодок пробежал по коже, когда кто-то прошел мимо двери. Ключи из двери вынуты, комнату нельзя запереть.
Порыв немедленно сбежать отсюда, прихватив сумку, был почти непреодолимым, но тогда возникли бы новые трудности. Если б только сладить с замком! Пусть думают, что Молт сам своротил его. Металлическая нашлепка на откидной части пристегивалась к немудреной защелке на самой сумке. Может, сбить защелку? Или лучше оторвать нашлепку? Кочерга, разумеется, исчезла, но остались щипцы с острыми тонкими концами.
Да, между металлической нашлепкой и защелкой есть зазор. Втыкаем щипцы, глубже, а теперь изо всех сил!..
Получилось!
Дневник. Большой конверт. "Мое завещание". Не запечатано. Быстро просмотрели. В сторону. Кладем обратно, скорее. Вот оно! Плотный конверт, а в нем документ, составленный по-немецки, с подписями. Заявление, написанное рукой полковника Форестера. И заключительная фраза: "...заявляю, что она моя дочь". И подпись — Альфред Молт.
Полевую сумку возвращаем на место, скорей, скорей, скорей.