В Москве-матушке при царе-батюшке. Очерки бытовой жизни москвичей
Шрифт:
Тогда же из газет московские обыватели узнали, что с Новогодья 1903 года путешествующие москвичи могли себя комфортно чувствовать при поездках в молодую столицу страны. В Северной Пальмире 1 января открывалось новое благотворительное Общество взаимопомощи уроженцев Московской губернии, находящихся в Санкт-Петербурге. По уставу, общество в своей работе оказывало «необходимую материальную и нравственную поддержку всем москвичам».
В начале года, как всегда зимой, наши горожане были свидетелями не только снегопадов, гололедицы, холодов, но и некоторых других каверз природы. В некоторых районах Москвы были отмечены просто удивительные вещи. О них поначалу много говорили и судачили, потом через журналистов узнавал весь
Чем же были озадачены обыватели? А вот, к примеру, чем.
В январе на Кузнецком мосту около дома Тверского подворья почти все проходившие мимо магазина токарных изделий господина Шольца получали какие-то непонятные импульсы: их начинало трясти. Кого сильнее, кого слабее. Никто не мог понять, отчего их этак «знобило».
Когда дело стало принимать массовый характер, в городскую управу пошли серьезные жалобы. Пешеходы просили разобраться, что за сотрясения испытывают их тела на вполне определенных местностях Москвы. Они в своих обращениях не называли чудеса нынешним словом «полтергейст», но подозревали что-то экзотическое, таинственное, нечистое.
Спешным порядком вызванные на Кузнецкий мост специалисты стали наблюдать за прохожими и заметили, что подверженными воздействию странных сил оказывались только люди, не имевшие на ногах резиновых галош. Возникло предположение, что не защищенные резиной пешеходы — жертвы некоторой шалости новомодного электричества.
После приборных измерений выяснилось, что прохожие в опасных зонах подвергались довольно сильному действию электрического тока.
Электричество поражало пассантов (пешеходов) из-за неисправностей проводки в подземных кабелях, подводивших ток для освещения магазина Шольца, а также других московских учреждений.
Вскоре были проведены определенные работы, даны соответствующие указания. И наш современник свободно передвигается по центру освещенной Москвы, не имея на ногах ни одной галоши.
В самом начале далекого 1909 года было опубликовано стихотворение поэта Т. Славича «С Новым годом!»:
Время движется вперед,Наступает Новый год.Верь: в мгновенье это онВесь надеждой осенен…Что-то нам преподнесет:Грусть, печаль или почет?Скрыто это от людей;Все ж мы смотрим веселей.И с надеждою все ждем,Что счастливо заживемИ что всем нам Новый годЛишь отраду принесет.Так забудем же печаль,Унесемся мыслью вдаль,Где так дышится легко,Где так любят глубокоИ где вечную лазурьНе сменяет царство бурь!Будем верить в Новый год,Что он радостный придет.И с его приходом мы,Позабывши царство тьмы,К счастью светлому пойдем,Славу в честь его споем…Искрометное виноНам для радостей дано,Янтарем оно горит,Душу, сердце веселит.Исчезает с ним беда.С Новым годом, господа!Татьянин день
Празднование дня Татьяны в Московском университете стало широко отмечаться не ранее 1840-х годов. Студенты, жившие на частных квартирах, как правило, на него не собирались. Начало популярности
В день святой Татьяны (по старому стилю — 12 января) в подвалах университета дружной семьей объединялись студенты и профессора. Когда начиналась выпивка, вместе с ними в подвал спускалось и полное равенство.
В последующие годы 12 января в университете встречалось все большее и большее число настоящих и бывших его питомцев.
Сходились молодые и старые, без различия социального положения и убеждений.
По обыкновению, после официальных торжеств в стенах учебного заведения очередная годовщина Татьяны справлялась студентами, профессорами, давнишними выпускниками университета в ресторане «Эрмитаж».
Первый тост всегда произносился за процветание Аlma mater (Almae matris). Затем шли спичи за самого старейшего из присутствовавших здесь бывших студентов и за самого молодого. Тост старого профессора сменялся тостом юного студента-первокурсника, речь адвоката — речью врача.
Непременного участника Татьянина дня, знаменитого адвоката — златоуста, мага и волшебника слова — Ф. Н. Плевако молодежь водружала с ногами на стол. При утихших спорах и пении, подняв бокал шампанского, в порыве остроумия, восторга с переходом, в некоторых местах, к минорным тонам Плевако абсолютно весь отдавался своей речи о любимом университете. «Душа не старится, и на сердце нет морщин».
Торжество заканчивалось традиционным многоголосым исполнением «Gaudeamus».
Когда в ресторане становилось накурено и душно, всех тянуло на свежий воздух. Тогда большая компания отправлялась в загородную «Стрельну» у Петровского парка. Там она заканчивала свой праздник.
В этот день не пустовали и другие московские рестораны, портерные, пивные. Всеобщим же центром сбора нескольких сотен московских студентов служил Тверской бульвар, где большой хор из молодых голосов даже в сильный мороз бодро пел:
Из страны, страны далекой,С Волги-матушки широкой,Ради славного труда,Ради вольности веселойСобралися мы сюда.Вспомним горы, вспомним долы,Наши храмы, наши села.И в стране, в стране чужойМы пируем пир веселыйИ за Родину мы пьем.Пьем с надеждою чудеснойИз стаканов полновесныхПервый тост — за наш народ,За святой девиз «Вперед».Вперед, вперед, вперед!Задорный хор сменяла бесшабашная группа с лихой песней молодости:
Есть в столице, в Москве,Один шумный квартал,Что Козихой Большой прозывается.От зари до зари,Лишь зажгут фонари,Вереницей студенты шатаются…(далее шли и ныне известные слова).
Пение на Тверском бульваре сменялось играми студентов: в чехарду, в снежки, в «слона».
Особым удальством празднование Татьянина дня отличалось на том самом Козьем болоте — в Козихинских переулках.