В Москву!
Шрифт:
Белокожая женщина — звали ее Алина — вошла в ресторан.
Лучшие столики у входа были заняты. За столиками мрачные девушки в фартуках пили кофе. Это были официантки. Они скучали, постукивая по столу накладными ногтями. Заметив посетительницу, одна из официанток медленно, как октябрьская муха, повела в ее сторону головой, остановила на секунду презрительный взгляд и так же медленно отвернулась.
— Извините, где я могу сесть? — спросила Алина.
— Садись, где хочешь, — пожала плечами официантка, выковыривая грязь из-под ногтя, — и, слышишь, меню по дороге захвати
Алина просидела над меню минут тридцать — к ней никто не подходил. Официантки продолжали скучать.
За соседним столом пятеро откровенно местных мужчин запивали хачапури коньяком в компании откровенно неместных девиц. Одна из них, с открытой спиной, терлась коленом о джинсы самого здорового мужика — лысого кабанчика с черной щетиной на загорелой спине. Она капризничала:
— А ты мне покажешь лавровишню*? Я никогда не видела лавровишню! Я даже не знаю, что это такое. Ты обещал показать!
Мужик вытер рот жирной от масла рукой и потянулся к девице. Вдруг кто-то с силой дернул назад ее стул, и над голой спиной девицы послышалось яростное шипение:
— Кто здесь не знает, что такое лавровишня? Это ты не знаешь, что такое лавровишня? Пойдем отойдем в сторонку, я тебе быстро объясню, что такое лавровишня!!! Может, еще кто-нибудь не знает, что такое лавровишня? Кому-нибудь еще объяснить??!! — рычала женщина, накрашенная по местной моде. Из-под накладных ресниц сверкали молнии, от искры мог вспыхнуть коньяк. Стразы на блузке женщины зажглись огнем преисподней.
И что-то очень знакомое вдруг поразило Алину в этом взгляде, далекое, давно забытое и одновременно родное.
— Лиана! — вскрикнула она.
— Шта-а-а? — резко развернулась багровая от ярости Лиана и тут же растерянно ахнула.
— Алинка! Мама моя родная! Ты как сюда попала?! Сто лет тебя… — она снова повернулась к столу: — Скажите, суки, спасибо, что подругу встретила, которую сто лет не видела. Ей скажите спасибо, что я вам столы не перевернула и стулья у вас на головах не поразбивала!
— Да, она может, — негромко сказал лысый мужик, улыбаясь. Его распирало от гордости за сцену, устроенную Лианой.
Лиана присела за столик Алины. Они не виделись с юности. Но обеим вдруг показалось, что с их последней встречи прошло не больше недели.
— Что это было, Лианка? — спросила Алина.
— Да что было, ничего не было! Мужика своего воспитываю, — ответила Лиана возбужденно. — С местными мужиками только так. Дальше остановки отпускать нельзя. Ты ему только волю дай, у него хрен за одно лето весь сотрется — домой ничего не останется. Я ему еще неделю назад сказала, что я одну бабку знаю, которая один такой тилисун* делает, что вообще стоять не будет больше никогда. И, если он будет колобродить, я к ней схожу, потому что лучше пусть и мне ничего не достанется, чем куда попало хрен свой совать. А я, говорю, и без хрена твоего обойдусь, я все равно люблю тебя как брата. Он испугался, дня три домой приходил не позже двенадцати. А теперь опять, видишь, что творит. Видать, придется сходить к бабке все-таки.
Алина молчала и смотрела на подругу с восхищением.
Лиана
Неместные девицы поджав хвосты вышли из ресторана под победные взоры официанток. Официантки тоже были замужем и тоже ненавидели приезжих женщин.
— Вернулись эти клячи, что прошлым летом приезжали! — шипела вслед девицам Лиана.
— Ты посмотри на них! Куропатки прошлогодние! Сардельки возбужденные! Я ее один раз так потеряю на Рыбзаводе, что до следующего сезона не найдут! Аппендицит без наркоза вырву! Ногтями! Я один раз мужу всю рожу так расцарапала — швы накладывали.
— А он что? — спросила Алина.
— Неделю не разговаривал со мной. А я потом думаю: ни хрена себе, он так весь сезон не будет со мной разговаривать, кому я хуже сделаю? Ну и взяла сделала вид, что у меня приступ, скрючилась вся на кровати. Так он ко мне приполз на коленях, и давление мне мерил, и руку на лоб клал, всю посуду мне перемыл и все клятвы переклял. Два дня еще как шелковый ходил.
— И как вы после этого, хорошо живете?
— Да как живем, никак не живем. Развелись.
— А это кто был?
— Да кто-кто, конь в пальто. Это другой уже. Поселился у меня и живет второй год, не выгонишь, — Лиана затянулась сигаретой. — Это у вас там одни олигархи. А у нас на десять баб девять наркоманов, и те женатые. Ну, а ты-то как? — спросила наконец Лиана.
— Нормально…
— Где твой-то? — перебила Лиана.
— Здесь, в городе, но точно не знаю где. Я его не видела с тех пор, как мы прилетели, — сказала Алина и посмотрела куда-то мимо Лианы, на улицу.
— Опочки, приплыли! — протянула Лиана. — Так ты спроси у него, где он. Скажи, где тебя, сука, носит?
— Он не любит, когда я часто звоню. Работает много. Я его почти не вижу, — сказала Алина. По ее подбородку забегали некрасивые ямочки.
— Загулял, что ли?
— Я не знаю, — ответила Алина, все еще глядя на улицу, и вдруг быстро выпалила: — По-моему, он мне изменяет.
И тут же сама удивилась, что она это сказала.
— Ты что, дура? Ты где видела мужика, который не изменяет? В кино? И где вас таких выращивают?
— Не говори так, Лиана. Если б ты знала, как я замучилась. Все время думаю, где он, с кем он. Подозреваю все время…
— Чего тут подозревать? Надо всегда точно знать. Я всегда считаю, что главное — точно все узнать и устроить скандал. Если хороший скандал устроить — на месяц хватит, целый месяц гулять не будет. Если не в курортный сезон, конечно.