В начале было детство
Шрифт:
— А давайте вообще тут жить! — предлагает Виталик. — Слепим одеяла, подушки, еду, устроимся как-нибудь.
— Тогда мы должны стать пластилиновыми, — замечает Женя.
— Я, например, и так пластилиновая, — говорю. — Разве вы не замечали?
— Нет, вы живая.
— Нет, пластилиновая.
— Из пластилина не идет кровь, когда палец иголкой уколешь. — А из нормального человека идет.
— И у пластилинового идет.
Намазала красной гуашью ладонь изнутри, подхожу к Виталику. У Виталика папа опыты над мышами производит, может, и Виталик отважится уколоть меня стекой. Уколол. Разжимаю
Кто-то поверил, что я пластилиновая, а кое-кто, в том числа Женя, наотрез не соглашается.
На следующий раз родители спрашивают, правда ли я детям сказала, что я пластилиновая. Они три дня их донимали: учительница по лепке пластилиновая или нет?
— Дело в том, — говорю родителям, — что я и вправду пластилиновая. И ничего тут не поделаешь. Привыкнете и перестанете обращать на это внимание.
— Детям головы дурите, теперь за нас взялись! — грозный голос бабушки Ляли вернул меня к действительности. — Ас нами шутить нечего!
И то правда — со взрослыми шутки плохи.
"…И сам себя всю жизнь баюкай…"
Стихи — это концентрированное, образное высказывание. Дети рифмуют, рифма притягивает их, вводит в ритмично организованное пространство, моделирует речь. Мы часто сочиняем на уроках. Не создаем стихи, а просто говорим в рифму.
Вот спешит грузовик, он везет… маховик.
Вот идет ученик — он несет нам дневник. И т. п. и т. д.
Это ни в коем случае не стихи, а разговор в рифму. Борису Никитичу я доношу на детей с неразвитым слухом. С ними ему приходится заниматься более интенсивно.
Сын в детстве плохо спал. Приходилось часами возить его в кроватке туда-сюда, укачивать, т. е. навязывать ритм. Когда уставала рука, я читала ему стихи. Под мандельштамовское «Только детские книги читать, только детские мысли лелеять, все большое далеко развеять, из глубокой печали восстать» он успокаивался и засыпал. Что-то магическое было, значит, для него в этом раскачивающемся ритме. Вообще из всех стихов успокаивали именно протяжные, густые, как мед, стихи Мандельштама. Но тут и другое: это мои любимые стихи. Напевая их над кроваткой, я забывала, что в тазу — гора пеленок, что нужно срочно дописать статью.
«С притворной нежностью у изголовья стой, и сам себя всю жизнь баюкай, как небылицею, своей томись тоской. И ласков будь с надменной скукой…» Стихи освобождали от мелких обязательств и обращали к вечному, к теплу… от спички. «Немного теплого куриного помета и бестолкового овечьего тепла; Я все отдам за жизнь — мне так нужна забота — И спичка серная меня б согреть могла».
Возможно, именно Мандельштам оказал влияние на Федю. Он очень чуток к поэзии. Дочь — заядлая сказочница. Это заслуга мужа, он каждый вечер придумывает свои или читает чужие сказки.
Дом Марины Цветаевой был пропитан музыкой. Мать — профессиональный музыкант — обучала не игре, но главным образом восприятию музыки. Как? Через свою любовь, приверженность ей. То, что мы любим, как правило, любят дети. Передается не только наследственность, но и любовь. И даже в конкретных формах.
Маня лепит точно, как я в детстве. Насадила еловые иглы (деревья) на фанеру, вылепила мышь крошечную
Я выросла на стихах. В нашем доме они звучали дни и ночи напролет. Мама говорит, что я знала наизусть сказки Пушкина. А вот в пединститут меня не приняли именно потому, что я не помнила письма Татьяны, и я действительно наизусть, к стыду своему, помню от силы шесть стихотворений. Стихов я не писала, но они имеют на меня самое сильное воздействие по сей день. От картины «Девятый вал» уже не тошнит, живопись не захватывает с такой силой, как в детстве и отрочестве, но от настоящих стихов бросает в настоящую дрожь.
Традиция семейных чтений ушла во времена преданий. Телевизор вытеснил книги из привычного обихода. Заставил умолкнуть голос матери, читающей детям сказки на ночь. Передача «Спокойной ночи, малыши!» интереснее. Там мультфильмы показывают, хорошие книги инсценируют. Родители, таким образом, могут быть свободны. Но как птица приносит своим птенцам пищу в клюве, так и мать должна со своего, а не с телевизионного голоса потчевать детей поэзией.
Отсутствие поэтической культуры скверно отражается на детях. Их речь делается убогой, расхлябанной. Дело тут не в словарном запасе, а в умении строить фразу, в сцеплении слов, рождающих образ. Точное слово — результат стиховой культуры. «Сорняки», с которыми борются учителя-словесники, могут быть искоренены не вычеркиванием их красной ручкой, не снижением оценки за стиль изложения, а введением лучших образцов поэзии в школьные программы.
У нас же в начальной школе детей заставляют зазубривать такие тексты, которые способны лишь отвратить от поэзии.
Я читаю детям стихи не для того, чтобы они потом лепили кота ученого или тридцать три богатыря оптом, а ради собственного удовольствия и, естественно, потому, что им нравится слушать. Когда делаешь это как бы бесцельно, получаешь неожиданный результат.
Он — в лаконизме. После стихов дети вдруг перестают громоздить множество различных форм друг на друга. Они ищут как бы самый простой, но и выразительный способ передачи образа. В скульптурах возникает ритм. Значит, хорошие стихи способны организовать мышление ребенка, и это сразу отражается на всем что он делает. Сразу — это не значит: прочел стихи и смотришь — аккуратно ли он ест или все равно расплескивает суп вокруг тарелки. Нет, стихи накапливаются в организме, если применим такой «физиологизм» к стихам, — они насыщают память поэтическими концентрированными образами, воздействуют на развитие слуха и речи.
Я бы не заставляла детей заучивать стихи наизусть. То, что западет в душу, запомнится само собой.
Зубрежка непродуктивна, как рисование с натуры гипсов и черепов, лепка копий без внутренней потребности. Почему великие мастера занимались штудиями? Потому что так велел маэстро? Да нет же, это было художническим актом, как и оригинальное их творчество. Следуя знаменитым грекам и римлянам, они осваивали путь построения канонической формы. Они шли по стопам гениальных предшественников, постигая процесс изнутри. И на этом учились.