В начале всех несчастий: (война на Тихом океане, 1904-1905)

Уткин Анатолий Иванович

Искажает историю событий и недооценка деятельности японской разведки в Пекине. Ее здесь возглавлял военный атташе японского посольства полковник Аоки, давний знакомый всемогущего в императорском Китае политического деятеля Юань Шикая. По личной просьбе Юань Шикая Аоки в 1898 г. оставил свой дипломатический пост и возглавил секретную японскую группу военных советников, чья штаб–квартира размещалась в Тяньцзине, и чьей официальной задачей была модернизация китайской армии. Когда Юань Шикай стал губернатором Шаньдуна, полковник Аоки проследовал за ним.

Китайский опыт Аоки был достаточно хорошо известен в Японии, и в ноябре 1903 г. генерал Кодама — главный стратег Японии — пригласил разведчика–синолога

в Токио. Кодама сообщил, что «русско–японские отношения вошли в критическую фазу. Немного осталось времени до начала боевых действий. Я уверен, что вы захотите повести в бой свой полк, но у вас есть более серьезные обязательства перед страной. Мы должны достичь взаимопонимания с лидерами Северного Китая, и я знаю от генерала Фукусима Ясумаси, что нет никого, кто был бы ближе в Юань Шикаю, чем вы». Аоки возвратился в Китай, восстановил сотрудничество с Юань Шикаем, создал совместную разведывательную сеть, концентрирующуюся на Маньчжурии; он отработал систему нападений на русские коммуникации с фланга, начал координацию японо–китайских военных усилий по подрыву тыла российской армии (организация совместных отрядов и т. п.). Фактически все наиболее важные (особенно из Порт — Артура) сведения стекали от разветвленной японской разведсети к Аоки, а от него непосредственно к Кодаме.

В конце 1903 г. фактический руководитель японского генерального штаба генерал Кодама увеличил численность специалистов по Китая. Он приказал руководителю местной разведки Аоки создать отряды добровольцев–смертников, готовых действовать в районе Транссибирской магистрали. Японская община в Пекине немедленно откликнулась на этот призыв. Вначале в добровольцы набрали 50 мужчин и женщин. Отвергнутые реагировали трагически: некоторые из тех, кого не взяли в этот отряд, совершили хара–кири. К середине января 1904 г. японские агенты (среди них было немало женщин) разместились в ключевых местах Маньчжурии.

Японская разведка в начале 1904 г. донесла о военных приготовлениях русских близ реки Ялу и в европейской части России. Русские войска в Сибири были мобилизованы, 10-й и 17 армейские корпуса (включающие 4 пехотных дивизии и 4 артиллерийские бригады) были подняты по тревоге и направились в направлении Дальнего Востока. И в Западной Сибири воинские подразделения начали смещение к востоку.

Но не следует впадать в преувеличения. Можно твердо сказать, что японская разведка не знала стратегического военного плана Куропаткина, не представляла какими были мысли и стратегические идеи военного министра и генерального штаба России, какими планировались боевые действия России на Дальнем Востоке в целом и в Маньчжурии в частности.

Стратегический замысел японцев

Японцы не зря старательно учились полевым действиям у немцев. Они хорошо помнили основной завет Клаузевица: концентрация сил в решающей точке. И они на этой начальной стадии были воодушевлены действиями моряков Того… Директива Кодамы прямо требовала: «Абсолютно необходимо выиграть первые битвы войны».

В начале мая 1902 г. пришли сообщения о расширении поселения Йонгампо на реке Ялу. Заместитель начальника генерального штаба Японии генерал Тамура Йозо распространил выжимку из докладов военных атташе и назначил совещание в Клубе армии 9 мая 1902 г. Председательствовал общего отдела генерального штаба генерал–майор Игучи Сого. В зале сидели представители и военно–морского флота Японии. Генерал Игучи начал с обличения «высокомерия и эгоизма России, проявляемых в такой степени, что трудно надеяться на сдерживание при помощи слов. Практически неизбежно, что империя должна принять некое определенное решение».

Сложившиеся в Японии убеждения, увы, не давали шанс надежде на мирное разрешение спора. Японцы видели в складывающейся

ситуации опасность своей изоляции на островах и конечное принуждение. Но прошло некоторое время, прежде чем такое представление стало безусловно главенствующим.

Знаменательной для военной касты Японии датой стало 12 октября 1903 г. В этот день пятидесятидвухлетний губернатор Формозы барон Кодама Гентаро был назначен заместителем начальника генерального штаба Японии. Отныне не колеблющийся номинальный начальник генерального штаба Ойяма, а энергичный, работоспособный, обладающий большим чувством юмора и острым умом, хладнокровный и твердый Кодама встал у руля военной машины Японии. При назначении он потребовал особых полномочий.

Кодама начал свою военную карьеру в 1868 г. в возрасте 16 лет в качестве командира взвода армии Сёгуна. Коллеги звали его «заклепкой», имея в виду, что без него военная машина может распасться на части. Подобно Тамуре и Каваками, Кодама учился у гения германской военной науки фон Мольтке старшего. Дело было еще до французского триумфа Мольтке. В качестве губернатора Формозы он был не только жесток, но и гордился своей жестокостью. Все отмечали его искусство как собеседника, у него было общепризнанное чувство юмора, он был уверен в себе, в нем чувствовался прирожденный вождь. У него был вид человека, который получает удовольствие от власти; отмечали его европейские манеры — с бокалом шампанского, с сигарой в углу рта. В нем заметны были черты человека, получившего европейское образование. Особенно ощутимы были черты любви к математике. Немецкий наблюдатель сказал о нем: «Ясная голова, большая энергия, жизненная сила, решимость и неутомимость».

Отношения с Ойямой у него были давними. Периодически доходили слухи о жестких личных столкновениях Ойямы и Кодамы; возможно, это было и так, но в целом японская система управления на стратегическом уровне работала без видимых сбоев. Ойяма был своего рода «Гинденбург» — старший–умудренный вождь, а Кодама — лучший тактик своего поколения; своего рода японский Людендорф.

Для начала войны, проводимой на евразийском континенте, требовался контроль японского военно–морского флота над морскими магистралями — без этого немыслим был десант отчаянной японской армии. Адмирал Того начал планирование наступательных операций против российского флота — с целью получения контроля над Желтым и Японским морями — с первого же дня своего назначения на пост командующего японским флотом. Под его руководством Первый и Второй японский флоты составили так называемый «Объединенный флот». Адмирал Того был командующим как Единым, так и Первым флотом (включающим в себя превосходные японские линкоры).

Вот как японская сторона представляла себе ход военных действий русской армии и флота в случае начала военных действий:

1. Битва флота за господство на море.

2. Русские войска предпринимают действия по предотвращению высадке японского десанта на континенте.

3. Российский воинский контингент осуществляет оборонительные меры, сопровождаемые диверсионными мероприятиями, дающими время для подхода значительных новых русских сил из Центральной России.

4. Основние линии наступательных операций –

а) выдворение японцев из Маньчжурии;

б) вытеснение японцев из Кореи.

1. Вторжение в Японию; сокрушение японских территориальных войск; операции по подавлению народного восстания японцев.

Армейские и морские штабы занимались раздельным стратегическим планированием, основываясь на собственной гипотезе предполагаемых действий русской стороны. 15 декабря 1902 г. военно–морской министр Ямамото прислал командующему флотом адмиралу Того личное письмо, в котором давалась схема грядущих действий русской стороны.