В научных целях

Князькова Нина

– Знаете, я, когда понял, что безвозвратно теряю зрение, принялся активно развивать другие органы чувств. Я ездил в лес после дождя, нюхал кору деревьев, трогал её. Трогал траву, валялся в снегу, чтобы запомнить ощущение, - он вздохнул. – Ну, вы понимаете…. Если я упаду в снег, я не только вспомню эти эмоции, я еще и увижу их в своем сознании. Да, не так ярко, как обычные люди, но все же….

Не знаю, что мной двигало, когда я пихнула его в сугроб, рядом с которым мы сейчас проходили. Наверное, ребячество какое-то взыграло. Валерий от неожиданности замер в белой

каше. Я тоже. Блин, дура какая-то. Взяла и запихала незрячего человека в снег.

– Ну что, вспомнили? – Решила я отмереть и шагнула к нему.

Валерий провел рукой в перчатке по снегу и… вдруг громко рассмеялся.

– Вспомнил….

Решив, что три минуты смеха ему зрение не вернут (хоть смех и полезен для здоровья), я все же помогла ему выбраться из сугроба.

– Извините, - проворчала, отряхивая его одежду от прилипших снежинок.

– Не стоит. Я рад, что вы так сделали, - хохотнул он в ответ. Кажется, его до сих пор не отпустило. – Знаете…, это впервые с шестнадцати лет, когда я по своей воле валялся зимой в сугробе.

– Да ну? – Не поверила я.

Валерий кивнул.

– Да. В городе снег никогда не бывает таким чистым, а за город с моей проблемой тяжело уехать. И даже если бы меня кто-то увез в лес, то в чистоте снега я никак не смог бы быть уверенным, - хмыкнул он.

– А сейчас уверены? – Я скептически осмотрела сугроб на предмет несовершенств, но тот выглядел абсолютно чистым.

– Думаю, что вы вряд ли стали бы пачкать меня перед работой, вам же еще меня туда вести, - улыбнулся он и я снова залипла. – Ну и еще более важный аспект: я здесь совершенно не слышу собачьего лая, хотя мне сказали, что это поселок.

Я хмыкнула, снова подхватила его под локоток и направила в сторону больницы.

– Здесь нет собак. Они нас боятся, - последнее ляпнула, забыв вовремя прикусить язык.

– У меня на собак аллергия, так что я не расстроен, - пожал он плечами. – Да и с вами рядом приятно идти, - улыбнулся он мне.

– Мне тоже приятно, - тяжело вздохнула, понимая, что дальше все будет только запутаннее. Это сейчас всё просто, когда мы только начали общаться. А как ему объяснить, кто я? Кто Гермес? Кто все эти странные люди вокруг нас? А лекарства? Если получится его вылечить, а моя внешность ему не понравится? Столько вопросов…. – Пришли, - я помогла Валерию забраться на крыльцо больницы. – Привет, - поздоровалась я с пробегавшей мимо Зоей.

Та резко затормозила, сбившись с маршрута. Странно на меня посмотрела, потом внимательно оглядела Валерия.

– А, - хлопнула она себя по лбу. – Психиатр!

– Психотерапевт, - поправил ее мужчина.

– Зой, знакомься, это Валерий Семенович, - перехватила я инициативу в этом странном разговоре. – Для него должны были подготовить кабинет.

Зоя все это время рылась в кармане белого халата и тихо чертыхалась. Наконец, найдя искомое она вытянула руку.

– Ключ от третьего кабинета. Девочки там все приготовили, - она положила ключи мне на ладонь. – Клав, покажи там сама все. У нас врачи новые приехали, нужно подготовить все к

первым родам, а там у Воробьевой схватки начались на седьмом месяце….

– О, Господи, - перепугалась я не на шутку. – Помощь нужна?

– Нет. Аким её муженька, - она покосилась на Валерия, - нейтрализовал, так что спокойно готовимся.

Она быстро упорхнула от нас.

– У нас тут немного дурдом, - покачала я головой и прихватила мужчину за локоток.
– Идемте в ваш кабинет. Осмотритесь и выскажете свои пожелания. Может быть, что-то придется заменить.

– Обязательно осмотрюсь, - хмыкнул он в ответ.

Третий кабинет был на первом этаже и располагался почти у самого входа, что было как нельзя кстати с учетом специфического здоровья его нового хозяина. Не очень большой, но уютный. Здесь даже своя уборная имелась и отдельный стол для помощника. Вот только….

– А нет ли здесь отдельной комнаты для расслабления пациента? – Валерий расспрашивал меня о том, что тут вообще есть.

Я прошлась по кабинету и за ширмой нашла еще одну дверь. За ней тоже был маленький кабинет (видимо, планировался, как процедурный). Но он был совсем пустой.

– Нужен удобный диванчик и стул, - вздохнул мужчина. Он поднес свой телефон к лицу и принялся негромко наговаривать все то, что здесь предстояло поменять. Так вот как он записывает то, что никак нельзя забыть. Интересно, что он еще не так делает, как все остальные?

Я посмотрела на время и прикинула, что обследовать Валерия можно и сегодня. Только надо его как-то подвести к этой мысли. Да и вообще, надо бы документ о неразглашении подписать.

Едва я попыталась сформулировать это все, как мои мысли перебила резко распахнувшаяся дверь. В кабинет на всех парусах вплыла Вероника. За её спиной маячил беспокойный Клыков.

– Валерий Семенович, как же хорошо, что вы здесь. Я уже просто не могу, у меня нервы….

– Вероника, подожди, - шикнула я на неё, словив грозный взгляд от Лёньки.

– Да, милая, присядь, - проводил он жену к столу, за которым сейчас сидел незрячий мужчина. – Нужно сначала подписать документы, а потом вы уже поговорите.

Подруга сделала глубокий вдох и кивнула.

– Простите, Валерий Семенович, но подпишите, пожалуйста, документы о неразглашении. Тут написано, что все, что здесь происходит, является государственной тайной. И это на самом деле так, - она повернулась к Клыкову, который вытащил из рюкзака бумаги.

– Вам зачитать? – Лёня без выражения посмотрел на психотерапевта своей жены.

– В этом нет смысла. Проверить я все равно не смогу. Покажите, где нужно поставить подпись, - Валерий нащупал на столе ручку и быстрым росчерком оставил на бумагах свой автограф. – Это все? – Уточнил он.

– Да, - ответила Вероника. – То есть нет, - нахмурилась она. – А можно вы мне проведете сеанс прямо сейчас. Я не знаю, когда мне рожать приспичит, но хочу быть к этому готовой.

– Если вы настаиваете, - голос хозяина кабинета стал более глубоким. – Вы хотите побеседовать наедине? Или это будет семейная терапия?