В небе и на земле
Шрифт:
Николай Бабенко обладал не только летным мастерством, но и мужеством, сильной волей. Не раз он прорывался к цели сквозь сплошные завесы зенитного огня. И погиб он как герой. Будучи смертельно раненным, Николай не выпустил из рук штурвала. Истекая кровью, он сумел привести поврежденный бомбардировщик на свой аэродром и благополучно посадил его. Выбраться из самолета летчик уже не смог. Он так и умер за штурвалом боевой машины...
Командование воздушной армии, в которую включили наш 1-й бомбардировочный авиакорпус, приняло нас хорошо. Мы сразу же включились в боевую работу.
Наступательная
Большое внимание материально-техническому обеспечению полетов уделял и заместитель командующего по политической части М. И. Шаповалов. Со знанием дела вникал он в различные стороны боевой жизни авиаторов, в том числе и в работу инженерно-авиационной службы.
Помню, как резко критиковал М. И. Шаповалов одного политработника за невнимание к быту летного и технического состава.
– Как же можно говорить с людьми о мужестве в бою и не интересоваться тем, в каких условиях они живут, - с досадой выговаривал ему Шаповалов.
По инициативе заместителя командующего по политчасти в нашей армии был организован даже дом отдыха. Летчики с похвалой отзывались о нем. После напряженной боевой работы они, если позволяла обстановка, направлялись на день или два туда и быстро восстанавливали свои силы. В доме отдыха демонстрировались кинофильмы, устраивались концерты. Там была неплохая библиотека и спортивная база.
После успешного завершения наступательной операции по прорыву блокады авиаторы нашего корпуса немного отдохнули, а затем нас перебросили на Северо-Западный фронт. Здесь 15 февраля 1943 года начались упорные бои с противником, оборонявшим демянский плацдарм.
Наши части базировались на хорошо знакомых мне еще по довоенной службе аэродромах. Неподалеку находилась узловая железнодорожная станция, через которую непрерывно шли воинские эшелоны с грузами для действующей армии. Поэтому она то и дело подвергалась воздушному нападению противника.
Несмотря на неустойчивую, порой очень плохую погоду, экипажи наших авиачастей летали с максимальным напряжением сил. Вскоре против нас снова начал действовать истребительный авиакорпус Рихтгофена. Никого это не удивило. Он давно начал персонально "опекать" наших бомбардировщиков.
Мы тоже уже довольно хорошо изучили противника, его сильные и слабые стороны. Поэтому экипажи-пикировщики действовали в воздухе уверенно. При появлении фашистов они смыкали строй и встречали их дружным, организованным огнем. Они не только успешно отражали атаки врага, но и наносили ему урон.
Вскоре советские истребители приземлили одного зарвавшегося фашистского аса, который почти ежедневно появлялся над одним из наших аэродромов. Пленный оказался командиром истребительного авиасоединения.
На допросе он показал, что на нашем участке фронта появилось несколько новых немецких авиачастей, и указал места их базирования. Он сообщил также, что немецко-фашистское командование готовит массированный удар по нашим аэродромам.
Когда воздушная разведка подтвердила показания пленного, командующий ВВС Красной
Операция готовилась в предельно сжатые сроки. Важно было хотя бы на день упредить противника. В этих условиях пришлось основательно потрудиться и летному, и инженерно-техническому составу.
Глубокой ночью, когда на темном небе, усыпанном звездами, холодно поблескивал тонкий серп луны, я прибыл на самолетную стоянку. Девятка "пешек", которой предстояло взлететь первой, была уже готова к выполнению задания. В воздухе висел оглушительный гул. Техники и мотористы на разных режимах опробовали двигатели.
Вскоре прибыл автобус с летным составом. Командиры экипажей начали осмотр и приемку боевых машин. Они не высказали никаких претензий инженерно-техническому составу, и самолеты плавно порулили на старт. На рассвете наши бомбардировщики нанесли внезапный удар по вражеским аэродромам, казармам, складам,боеприпасов и горючего. Они уничтожили и вывели из строя несколько десятков самолетов противника, нанесли ему большой урон в живой силе. На воздух взлетели три склада с боеприпасами и горючим. Этим массированным налетом 1-й бомбардировочный авиакорпус завершил свою боевую деятельность на Северо-Западном фронте.
Чтобы избежать ответного удара, авиаполки сразу же перелетели на новые аэродромы и тщательно замаскировали самолеты. Было запрещено движение по открытым местам не только автомашин, но и людей.
Предосторожность оказалась не напрасной. Вскоре вражеская авиация действительно нанесла ответный удар. Но пришелся он по пустому месту. Пострадал лишь транспортный самолет Ли-2, случайно приземлившийсяг на одном из наших прежних аэродромов. Однако и его нам удалось отремонтировать.
Перелетев на Воронежский фронт, 1-й бомбардировочный авиакорпус вошел в состав 2-й воздушной армии, которой командовал генерал-лейтенант авиации С. А. Красовский. Когда я прибыл в армейский штаб и представился командующему, Степан Акимович сразу узнал меня. Под его началом мне довелось служить еще в середине тридцатых годов в 147-й скоростной бомбардировочной авиабригаде, которая формировалась под Ленинградом.
Признаться, я несколько удивился, встретив в штабе генерал-майора инженерно-авиационной службы А. В. Винокурова. Многие годы он занимал руководящие посты в центральном аппарате ВВС, был даже заместителем главного инженера Военно-Воздушных Сил Красной Армии. Однако в суровое военное время Винокуров попросился на фронт. Став главным инженером 2-й воздушной армии, он прошел с ней большой и славный путь от Воронежа до Берлина и Праги.
Я обстоятельно доложил генералу А. В. Винокурову о состоянии авиационной техники в корпусе и о наших нуждах. Он с пониманием отнесся к моим просьбам, обещал помочь, дал немало хороших практических советов.