В небе Китая. 1937–1940
Шрифт:
Этот район был огорожен колючей проволокой. При въезде и выезде установлены раздвижные рогатки, около которых рас хаживали полицейские — рослые индийцы и китайцы. На эту территорию китайцы не входили без специального пропуска.
Наконец мы подъехали к особняку, где размещалась оперативная группа руководства. Нас встретил П. Ф. Жигарев, здесь же находился начальник штаба М. Ф. Григорьев и командир бомбардировочной группы Т. Т. Хрюкин.
Павел Федорович был не в духе и взволнован. Не обращая на нас внимания, он сразу заявил комиссару:
— Вот полюбуйся на героя, завел свою эскадрилью в обла ка и всех растерял. 12 самолетов СБ сели неизвестно где, а воз можно, кое-кто и потерпел аварию.
Еще долго шел разбор этого неприятного летного происшествия, но Андрей Герасимович взял под защиту Хрюкина, и Жигарев успокоился, тем более
Вскоре я со штурманом Виктором Терлецким уехал в обще житие советских летчиков, в бывший японский клуб, а Г. И. Тхор остался в штабе. После ужина нас обступили летчики и техники. Посыпались вопросы о Родине, Москве, о событиях в Испании; многих интересовали новости самолетостроения, авиационного вооружения.
Долго длилась наша беседа. Многие не спали, хотя было уже поздно. Узнав, что завтра мы улетаем, летчики писали письма ни Родину. Андрей Герасимович вернулся в общежитие, где он жил с летчиками, уже далеко за полночь. Его сразу окружили летчики, техники, все, кто находился в помещении. Рытов повел непринужденную беседу.
— Слушай, дорогой, не иначе как ты чем-то опечален? Что с тобой? Или письмо получил неважное, а? — обращается он к одному из авиатехников и, получив ответ, уже ведет разговор в кругу летчиков, где идет спор о преимуществе нашего истребителя И-16 по сравнению с японским И-96. Последнее слово предоставляется Андрею Герасимовичу.
— Ну что я могу сказать, я не летчик, — говорит он, а у самого так и бегают веселые искорки в прищуренных глазах — Как их использовать, эти преимущества? — задает он вопрос, и тут же сам отвечает:
— Это, брат, от тебя, от летчика, зависит. Судьба воздушного боя всегда находится в руках того, кто первый навязывает противнику свою инициативу, когда нападение происходит внезапно, неожиданно для врага. Ну, конечно, нужны храбрость, мужество и воля к победе, помноженные на высокое летное мастерство и боевые качества летчика. Это одно, но не все; есть еще важный фактор в достижении намеченной цели.
Усевшись удобно в кресле-качалке, Рытов некоторое время молчит и как-то сразу делается серьезным, лицо его преображается, взгляд устремляется куда-то вдаль и, не меняя позы, он продолжает:
— Основной элемент нашей воспитательной и идеологической работы для нас с вами — это крепить дружбу и товарищество среди советских людей, воинов, рабочих и всех трудящихся нашей социалистической Родины. Ведь подлинная дружба и товарищество в нашем, советском, понимании строится на высокой взаимной требовательности друг к другу, на откровенности, честности и искренности. Если ты только дорожишь такой дружбой, переживаешь за своего друга и хочешь ему помочь или предупредить, остеречь от дурного поступка, ты должен и обязан сказать ему всю правду и дать откровенную оценку его недостаткам. Это надо делать немедленно, не боясь сказать правду в глаза, сколь бы горькой она ни была. И грош цена такой дружбе, где так называемый «истинный друг» терпимо относится к твоим проступкам, а иногда и к злоупотреблениям, по принципу — не выдать, сделать вид, что не замечаешь нарушения по рядка и дисциплины или того, что друг твой увильнул в сторону от боя, или не вовремя пришел на помощь товарищу. Это молчаливое беспринципное всепрощение не свойственно духу нашей социалистической нравственности, духу высокой идейности и партийной принципиальности. Плечо друга, говорил Рытов, это и плечо всего коллектива.
где ты сейчас находишься! Честная дружба и товарищество создают атмосферу доверия, уважения и взаимной поддержки друг друга. В результате выигрывают все, так как создается здоровое и прекрасное настроение в любых условиях, даже в критических положениях. К примеру, возьмем всех нас, находящихся здесь. Мы все, воины нашей славной Красной Армии, выполняем по заданию партии и правительства святой интернациональный долг, помогая китайскому народу в освободительной борьбе против милитаристской Японии. Красной Армии не раз приходилось выступать с оружием в руках. Но всякий раз она применяла свое оружие во имя защиты социализма, свободы и независимости народов. Еще в первые годы после Великой Октябрьской революции в тяжелейших условиях гражданской войны, разрухи и голода советский народ делал все, что было в его силах, для поддержки революционной борьбы рабочего класса Германии, Австрии, Венгрии, для содействия национально-освободительным
— Вот почему наше с вами поведение здесь, ва пределами пашей Родины, вызывает законное восхищение у наших друзей во всем мире. Трудящиеся нашей планеты с трепетом произносят дорогие им слова «Дружба-товарищ» и мысленно обращают взоры к Родине Великого Октября, где отношения товарищества и дружбы стали неотъемлемой чертой нового образа жизни. Поэтому мы с вами должны гордиться, что нам выпала такая честь, и одновременно принимать все меры, чтобы дружба и товарищество в нашем коллективе, да и среди всех советских людей, находящихся в Китае, крепли изо дня в день.
В результате огромной организаторской и воспитательной работы, которую вели командиры, политработники, партийные и комсомольские активисты, возник единый дружный коллектив советских летчиков-добровольцев, который жил, работал, воевал вдали от Родины, в сложной и опасной атмосфере борющегося Китая.
Возглавлял эту работу, ее душой был комиссар Рытов. Партийно-политический опыт работы с людьми, душевное благородство, исключительная выдержка, сочетавшаяся с энергией и волевыми качествами, способствовали сплочению коллектива, который его окружал. Его правдивость и человечность влекли к нему людей. Он знал их и верил им. К нему шли как к старшему товарищу за советом. И он знал, как помочь каждому; в беде и радости для каждого находил нужное теплое слово. Он жил среди нас, работал, уставал и спорил, как и все мы. Его можно было увидеть везде, и в первую очередь там, где трудно, там, где надо было принимать ответственное решение. В самые тяжелые, напряженные дни и часы боевой работы Андрей Герасимович, всегда бодрый и веселый, находился среди летчиков. Пошутит или расскажет что-либо смешное, и люди становятся бодрее. Он никогда не утомлял нас длинными наставлениями и речами. Рытов особенно радовался, когда замечал, как у того или иного летчика постепенно накапливалось профессиональное и боевое мастерство. Такой летчик становился для него объектом наблюдений. Он оказывал ему помощь в выработке моральных и психологических навыков. Он избавлял его от неустойчивости, не уверенности в своих силах. Всем опытом своей жизни он доказывал, что профессия летчика — это упорный труд, учеба и бесконечная творческая тренировка в практических полетах, в технике пилотирования, воздушных боях, в прицельной и меткой стрельбе.
Как военный специалист и политработник, Андрей Герасимович всегда делал упор на особенностях моральной и психологической подготовки каждого из нас. Ведь воздушный бой сопряжен с постоянными опасностями, со смертельным риском. За одно сражение каждый летчик переживает психологически, физически, морально то, чего он не переживает, может быть, и за половину своей жизни. Рытов часто приводил нам слова В, И. Ленина: «Стихия войны — есть опасность. На войне нет ни одной минуты, когда бы ты не был окружен опасностями» [52] . И Андрей Герасимович стремился каждодневно воспитывать у наших летчиков мужество, отвагу, боевое мастерство, дисциплину, сильную волю, самообладание в самой трудной обстановке.
52
В.И. Ленин. VII Московская губпартконференция. 29–31 октября 1921 г I. Доклад о новой экономической политике. — Полное собрание сочинений. Т. 44, с. 210.
А как он требовал от нас проявлять заботу о своих подчиненных! Свою мысль он формулировал так: «Грош цена всем вашим проводимым мероприятиям, отдаче грозных приказов, наложению дисциплинарных взысканий, беседам и увещеваниям, если вы не будете заботиться о людях».
А.Г. Рытов всегда имел самую тесную связь с личным составом летных частей. Много времени он отдавал проведению бесед и докладов. В авиасоединениях, как правило, он не только встречался с руководящим составом, но и вел беседы с рядовыми летчиками, штурманами, техниками, мотористами, с обслуживающим персоналом авиабаз. Он уважал и любил людей, и они отвечали ему тем же. Таким я на всю жизнь запомнил Андрея Герасимовича Рытова, «нашего комиссара», как любовно называли его летчики.