В небе - пикировщики !
Шрифт:
А кто он теперь?
...Приподнимаясь на руках, бросил взгляд на свои ноги. Отлетался, все... Нет больше летчика Маликова.
Как же теперь жить: без неба, без крыльев, без боевых друзей? Разве это жизнь? Снова падал на подушки и лежал неподвижно, с закрытыми глазами. Сосед по койке не выдержал и заметил:
– Что же ты, браток, так отчаиваешься, малодушничаешь? Думаешь, мне легче? Посмотри, как обгорел: живого места не осталось, а духом не падаю. Живы мы остались с тобой, понимаешь, живы! Радоваться этому надо.
– Вот и радуйся. А мне с чего
– И снова повернулся к стене.
По воскресным дням в госпиталь приходили школьники. Милые, добрые ребята стремились чем-то порадовать воинов, отвлечь их от горьких дум. Они читали стихи, пели песни, играли на баяне.
Так было и в тот день. В палату вошла стайка ребят, и они стали читать стихи и петь под баян.
После концерта к нему подошел вихрастый курносый мальчуган.
– Товарищ раненый, пожалуйста, не сердитесь на меня. Говорят, вас нельзя беспокоить, но мы хотим сделать вам подарок. Примите, пожалуйста, эти полевые цветы. Мы их собирали всем классом.- И он протянул большой букет.
Илья повернулся:
– Где же вы их собрали?
– На поле, возле аэродрома.
Глаза летчика потеплели, он ласково посмотрел на бледного мальчика.
– Спасибо, малыш. Садись на койку, не стесняйся. а что это у тебя с руками?
– Фашист отрубил...
– Как отрубил?
– Топором... Я ведь, дяденька, в оккупации был, под Рославлем. Пришли фашисты в нашу деревню и давай всех грабить. А потом что ни день - расстрелы. Мамку мою убили. Один офицер приказал мне сапоги ему чистить. "Не буду!" говорю. Схватил он топор и отрубил мне пальцы.
– А как же ты учишься? Писать-то не можешь?
– Почему же, могу. Вот видите, доктор операцию сделал. Может, хуже других, но пишу.
– Звать-то тебя как?
– Леша Кузин... Ну, мне пора. В следующий раз еще цветов принесу. Поправляйтесь, товарищ раненый.
– Спасибо, Лешенька.
Помахав искалеченной ручонкой, мальчуган вышел из палаты, а Илья вытер набежавшие слезы. Эта неожиданная встреча глубоко взволновала его.
– Сестра!
– Я тут, Илья Антонович! Что случилось?
– Когда протез будет готов?
– Через несколько дней.
– Нельзя ли поскорее?
– Куда вы торопитесь?
– Как куда? В строй!
– Уж не думаете ли вы снова летать?
– Конечно, летать! Что, не веришь?
– А как же... без ноги?
– И с одной полетим... Вот увидишь. Пришлю тебе донесение с фронта.
Впервые за несколько месяцев он улыбнулся.
– Ну, конечно, будете летать. Я уверена в этом. А донесение обязательно пришлите.
Илья стал учиться ходить без костылей. Все поражались его выдержке, упорству. Отброшен один костыль, за ним другой. И вот в руках уже одна палочка. Скорей бы отказаться и от нее! И снова тренировки - тяжелые, изнурительные. Лейтенант делал все, лишь бы вернуться в строй.
Наконец-то курс лечения пройден. Теперь - врачебная комиссия. Что скажут придирчивые медики? А они объявили:
– К службе в армии
Он пошел к командующему ВВС округа. Доложил по всей форме и показал заключение медицинской комиссии. Генерал с ним внимательно ознакомился. Затем устало поднял голову.
– Так чем я могу помочь? С решением медицины трудно не согласиться.
– Очень прошу, товарищ командующий, направить меня в родной 128-й Калининский авиаполк 241-й бомбардировочной дивизии.
Генерал еще раз пробежал глазами заключение врачебной комиссии:
– К сожалению, не могу удовлетворить вашу просьбу, лейтенант. Поймите меня правильно - не могу.
Не говоря ни слова, Маликов сделал четкий поворот через левое плечо и, чеканя шаг, покинул кабинет.
Генерал пристально посмотрел ему вслед. Ему, участнику боев с фашистами в небе Испании, с японскими самураями на Халхин-Голе были понятны чувства летчика. Очень хотелось помочь вернуться в строй этому человеку, проявившему столько мужества и упорства. Но как это сделать?
Генерал подошел к столу. Снова взял в руки заключение медицинской комиссии. Видимо, лейтенант забыл его. Врачи считают, что летчик к службе в армии не пригоден. Почему не пригоден? Нет одной ноги. Но как он ходит! Какой безукоризненный строевой шаг, словно и нет протеза. Этот человек, несомненно, будет полезен на фронте.
Всю ночь Маликов не спал. Неужели рухнули его планы? Утром собирался снова пойти к генералу. Но вдруг в дверь постучали. В комнату вошел солдат и вручил пакет от командующего. Это было направление в родной полк. Правда, с припиской: "Для наземной службы. К полетам не пригоден". Ему предоставлялась возможность побывать дома, в Ногинске, встретиться с родителями. Но он решил прежде всего поехать в свой полк. Кто-кто, а боевые друзья помогут определить его дальнейшую судьбу.
...Был ясный морозный день. По скрипучему снегу направлялся Илья к землянке, где размещался командный пункт полка. Нелегко было сдержать волнение: вдали стояли пикирующие бомбардировщики "Петляков-2". Удастся ли снова сесть за штурвал боевой машины?
Первым, кого он встретил, был командир эскадрильи Герой Советского Союза Яков Иванович Андрюшин. Крепко обнялись:
– Илья!.. Здравствуй, дружище!.. Хлопцы, смотрите, кто к нам пожаловал!
Из землянки выбежали друзья Маликова Герои Советского Союза Николай Мусинский, Михаил Мизинов, Николай Пивнюк, Александр Сарыгин.
Вскоре с боевого задания возвратился командир 128-го авиационного полка Герой Советского Союза Михаил Михайлович Воронков. Зашел в землянку, все встали.
– Здравствуйте, товарищи! О, кого я вижу!...
Лейтенант сделал два шага вперед:
– Разрешите обратиться?
– Подожди, подожди. Дай наглядеться на тебя. Крепкие руки Воронкова обхватили Маликова. Трижды, по русскому обычаю, он поцеловал лейтенанта.
– Значит, решил навестить фронтовых друзей? Вот молодчина!
– Разрешите доложить, товарищ подполковник? Я приехал не только для этого. Хочу снова летать.