В небе - пикировщики !
Шрифт:
Ночью вместе с командиром дивизии и начальником штаба начальник политотдела подполковник А. Шибанов анализировал боеготовность личного состава, составлял политдонесения, "оттачивал" содержание листовок, планировал организаторскую и воспитательную работу в частях соединения. Соревнование "тысячников" 779-го полка, боевой опыт пикировщиков 128-го, "счет мести" летчиков из 24-го полка становились достоянием всей дивизии и по эстафете передавались в другие соединения.
241-я дивизия была наконец приведена в боевую готовность. И вот над нашими головами уже прошли к линии фронта первые и групповые патрули Ла-5 из 279-й истребительной
Устав от сутолоки последних дней, в кабине "Петлякова-2" я почувствовал себя свободнее. На карте проложен маршрут на Гомель. Сюда будет нанесен удар, на сутки опережающий наступление наземных войск Белорусского фронта.
В точно назначенное время наша группа поднялась в воздух. Мы следуем за 24-м полком. Вывожу группу на свой маршрут и вскоре убеждаюсь, что она надежно охраняется истребителями Ла-5.
Обозначается Гомель. Вижу дымы, дымы... Это работа полка Соколова. По черно-серому небу ярусами рассыпались сходящиеся и расходящиеся пары наших истребителей. Через минуту слева замечаю уже в сомкнутом строю девятки Соколова. Они идут обратным курсом. 24-й полк успешно выполнил задачу, но гитлеровцы все же ведут зенитный огонь. На подступах к железнодорожному узлу одновременно рвутся до сорока, а иногда и до шестидесяти снарядов. Видно, как низвергаются в пике звенья Воронкова. Они бьют по вокзалу и выходным стрелкам железнодорожного узла.
Мы приблизились к пролому в стене огня, пробитому в противовоздушной обороне гитлеровцев. Но нас опередила колонна 779-го полка. На подходе к цели нас затрясло, как на ухабах. Это рвались сброшенные нашими товарищами бомбы. Вижу взрывы у сортировочной горки. На эшелоны с войсками и техникой пошли и наши бомбы.
Метрах в восьмидесяти пикирует самолет старшего лейтенанта А. Сарыгина. Зенитный снаряд попадает в его правый мотор. Пилот, освободившись от всех бомб, бросает свой самолет в левое скольжение и сбивает пламя, уже начавшее лизать плоскость машины. Сарыгин на бреющем полете уходит из поля зрения. Как потом выяснилось, летчик перетянул линию фронта и посадил самолет с убранными шасси на полянке возле Морозовки. За спасение жизни экипажа, самолета и отличное выполнение боевого задания на поврежденной машине старший лейтенант Александр Сарыгин был награжден вторым орденом Красного Знамени.
Первый налет эскадрилий 241-й дивизии на Гомель осуществлен в полном соответствии с разработанным планом. Удар наносился по сильно защищенному объекту, поэтому дивизия не избежала потерь. Погибли на врезавшемся в землю самолете всего в нескольких километрах от нашего аэродрома Деменка Герои Советского Союза летчик А. Свиридов и штурман М. Павлов. Чудом спасся лишь стрелок-радист Г. Алексеев.
Вслед за ведущим, командиром полка Воронковым, Свиридов ввел самолет в пике и сбросил бомбы. Они поразили батарею вражеских зениток, прикрывавшую своим огнем выходные стрелки Гомель-Товарная. Это был двести третий боевой вылет старшего лейтенанта Свиридова. И тут, видимо, последний снаряд вражеской зенитки разорвался возле кабины. Летчика и штурмана тяжело ранило. Крупные осколки вонзились Свиридову в грудь, плечо и правый бок. Лишь с помощью штурмана командир вывел машину из пикирования в горизонтальный полет. Позади остался Гомель, затем передний край. Появились первые ориентиры, предвещающие близость аэродрома. Командир чувствует, что остатки сил покидают его, машина сваливается. "Прыгать!" -
– Но мы, - закончил свой рассказ стрелок-радист,- не приучены бросать в беде командира или товарища, поэтому остались в машине. Старший лейтенант, теряя силы, упал на штурвал. Затем сильный удар - и больше ничего не помню...
Были потери и в других полках. В моей группе человеческих жертв не было, зенитный огонь повредил лишь один самолет.
После первого удара нашей авиации по Гомелю противник понял, что это преддверие большого наступления Советской Армии. Вернувшись из разведывательного полета за два дня до налета на Гомель, Герой Советского Союза капитан Михаил Мизинов докладывал, что с ним ничего особенного не произошло.
– Почти нет огня фашистской зенитной артиллерии. Не встретили мы и гитлеровских истребителей. Душа радовалась. Задание выполнили легко, а затем два дзота, в которых засели фашисты, уничтожили,- говорил он.
А на следующий день после налета на Гомель Мизинов отмечает в своем дневнике: "Сегодня куда труднее: зениток - уйма! Трудно даже сосчитать, сколько одновременно видишь разрывов в воздухе". И еще одна запись капитана Мизинова, свидетельствующая о возраставшем напряжении в воздухе: "Обстановка сложная. В воздухе много вражеских истребителей. На обратном курсе атакованы двадцатью "Фокке-Вульфами-190". Стервятники, видя свое численное превосходство, были, разумеется, упорны и нахальны. Жаль Предатченко. Убит! А каким был товарищем! Когда эти стервятники атаковали нас, он не пожалел своей жизни: поднялся с переносным пулеметом из кабины, отогнал врага, а сам погиб. Всегда буду ставить его в пример всем стрелкам-радистам!"
Столь же острой была и наземная обстановка. Парализовав гомельскую опору фашистского тыла, войска Белорусского фронта двинулись на запад. За четверо суток они полностью очистили от врага территорию левого побережья рек Сож и Днепр. Взору наступающих открылась лежащая по ту сторону водной глади Белоруссия. Останавливаться здесь нельзя. Вот-вот наступит глубокая осень: начнутся дожди, грязь. Надо сейчас же рвануться и преодолеть водные рубежи. Но для этого необходимо собрать в кулак все наземные и воздушные силы фронта и бить врага.
И вот наступление началось. Беспрерывно вздрагивает земля. На импровизированный стол с потолочного наката осыпается мелкая крошка сухой глины. Передо мной два микрофона, наушники, стереотруба. С командного пункта координируются действия ударной группы армий генералов Батова и Романенко, авангардом которых сейчас является 170-я стрелковая дивизия. Она готовится к форсированию Днепра возле Лоева. Комдив полковник Цыпленков обошел уже всех нас - летчиков, танкистов, артиллеристов, представителей частей и соединений поддержки, и, усевшись за стол, слушает доклад своего начштаба. Внимательно прислушиваясь к дыханию боя, полковник одновременно разглядывает и карту...
Сквозь стереотрубу рассматриваю панораму разворачивающегося сражения. В разделенных градуировкой линзах кое-где вздымаются дымы. Но в небе пока тихо, да и на земле бой, кажется, идет вяло. Видимо, наши войска ждут авиационной поддержки. Часы показывают, что до нее осталось совсем мало времени. Радист протягивает мне наушники. Сначала накатываются волны шумовой неразберихи. Его сменили резкие музыкальные переливы, а потом-немецкая речь и какие-то артиллерийские команды басистого советского офицера. Наконец слышу спокойный голос комдива 241-й Ивана Григорьевича Куриленко.