В недобрый час
Шрифт:
брюхе. Третья лежала на боку и спала. Смауг сел у ног своего хозяина, не
обращая внимания на других собак.
В свете костра часовые узнали Джона и встали, чтобы поприветствовать его,
.
поспешно отдавая честь. Джон махнул им рукой, чтобы они сели.
Определенный уровень воинской дисциплины помогал морально, однако он
никогда не претендовал на то, что его армия являлась регулярной с ее
бесконечной муштрой и формальностями. «Что-нибудь тревожное
заметили?»,
Ответила старшая из них: женщина лет сорока. «Пока нет, сэр». Остальные
были значительно моложе, подросткового возраста или лет двадцати с чем-то.
Целое поколение людей, выросших после Судного дня, и никогда не знавших
мир с ярким солнцем и без постоянных и вездесущих угроз со стороны
машин Скайнета; некоторые из них выглядели еще такими молоденькими, однако они уже с полной серьезностью воспринимали эту войну.
Поколение лидеров старело, подумал он, всем им сейчас было, по крайней
мере, уже за сорок — таким был сам Джон, Дэнни Дайсон, Сесилия и Карло
Техады; даже Хуаните теперь уже было лет сорок. Тем, кто еще остался из
поколения их родителей, было уже за семьдесят, хотя теперь их было уже
очень мало: почтенные старцы, такие, как Энрике Сальседа и Габриэла
Техада, были уже слишком стары, чтобы двинуться вместе с ними в это
наступление, но по-прежнему переживали и делали все, что могли, изо всех
сил стараясь во имя общего дела, оставшись в руинах Лос-Анджелеса.
«Они просто обязаны будут нас сегодня атаковать», сказал Джон. «Если бы я
был Скайнетом, я бы поступил именно так. Мы подошли так близко к нему
— и он захочет нас испытать». И раздавить нас, добавил он мысленно.
Теперь у него не было никаких оснований сдерживаться. Надвигается буря.
Женщина с серьезным видом кивнула. «Мы засечем их».
«Я знаю». Он похлопал ее по плечу и пошел дальше. Смауг преданно
семенил рядом с ним.
В городах патрули Скайнета были более активны в светлое, так сказать, время
суток, когда слабый серый свет в небе давал людям некоторые преимущества.
Машины почти не тревожили их ночью, когда большинство людей из
Сопротивления укрывались в глубоких подземных бункерах, постоянно
меняя местоположение. Здесь, правда, все было иначе. Расположившись на
холме, они были хорошо заметны и являлись легкими целями: для машин
тепловые сигнатуры их тел являлись словно маяками, даже сквозь стенки
палатки. Скайнет был здесь хозяином положения; очень скоро он нанесет
свой удар.
У следующего поста часовых Джон недолго поболтал, перекинувшись
шутками с группой молодых солдат. «Знаю, вы выполните свой
он, постаравшись улыбнуться им ободряюще, как мог. Он знал, что был
суровым на вид человеком, лицо которого с одной стороны было изуродовано
глубокими боевыми шрамами, с нахмуренными бровями и глазами,
печальными от многолетней сосредоточенности.
«Спасибо, сэр», искренне сказал ему один из солдат. «Это многое значит для
всех нас… просто поговорить с вами, сэр».
«Ну, продолжайте в таком же духе. Вы прекрасно несете службу». Пора было
немного отдохнуть. «Пошли, приятель», сказал он собаке, и они направились
обратно к его палатке. Как только Скайнет атакует их, он отдаст приказ армии
выдвигаться. Если атаки не будет, они дождутся первых тусклых лучей
серого дневного света — того, что с большой натяжкой можно было назвать
рассветом в этом мире. Они будут громить или проходить мимо опорных
пунктов машин, а затем нанесут удар по штабу-крепости Скайнета. Это будет
долгий и тяжелый день напряженных боев. Ему нужно быть к этому готовым, чтобы сражаться весь день, если потребуется, и всю следующую ночь.
В 10:36 вечера он залез в свой спальный мешок. Когда он уляжется спать в
следующий раз, война уже закончится.
…………………………….
.
Сначала он услышал испуганный лай. Рядом с ним в темноте проснулся и
Смауг, большая немецкая овчарка разрывалась лаем во все горло и бешено.
Он открыл глаза, мгновенно насторожившись. Что такое скрывалось в
темноте, возбуждая таких собак, как она? Затем раздались звуки выстрелов.
Джон быстро сбросил с себя спальный мешок, нашел свой фонарик и лег на
живот, чтобы доползти до полога палатки. Посветив им внизу, он затем
осмелился приподнять его чуть выше и осмотрелся вокруг себя, но не увидел
ничего опасного. Несколько человек пробежало мимо, и все. Затем раздались
новые выстрелы, уже на близком расстоянии. Теперь уже лаяли тысячи собак, подняв ужасный вой. Он закатился обратно в палатку. «Что это?», спросил он
Смауга.
У него была, по крайней мере, минута; пока ему ничто не угрожало. Он
спокойно натянул сапоги, привычно влез плечами в боевые ремни, засунув за
них оружие и инструменты, а затем выбежал в ночной мрак, все еще
запахиваясь в тяжелое пальто, изо всех сил одновременно пытаясь натянуть
себе на грудь лазерную винтовку. Включились прожектора, однако
происходящее показалось ему погруженным в хаос, всё новые люди теперь
куда-то бежали явно в беспорядке. Однако все должны были вскоре занять