В негодяя стрелять приятно
Шрифт:
Вода, смешанная с кровью, исчезала в сливном отверстии. Мулатка стонала, кашляла, не могла дышать – вода заливала ей нос. Если бы Веру не держали, упала бы.
– Так, – Колян отдышался. – Чтобы теперь тихо было. Пацаны, кто первый с ней пойдет?
Четырехпалый схватил с кухонного шкафчика спички, потряс коробок.
– Кто короткую вытащит, тот первым и трахает.
Жребий тянули молча. Короткая спичка так и осталась у четырехпалого. Он ухмыльнулся.
– «Бациллу» мне оставьте. Жрать охота.
– Это уж как получится.
Колян стал
У мулатки уже не осталось сил сопротивляться, она только стонала, когда четырехпалый бросил ее на продавленный диван в комнате Ларина. Заскрипели пружины.
– Не лежи, как бревно! – гаркнул четырехпалый, ударил Веру ладонью по разбитым губам.
Колян с мужичонкой наворачивали чужой ужин, ухмылялись, свет не зажигали, поглядывали в окно. Боялись пропустить момент, когда приедет Сивый. Жадоба приказал его связать и привезти к нему в станицу.
Вскоре появился четырехпалый, на ходу подтянул штаны, сел за стол и потянулся к кастрюле с рыбой.
– Ты б руки помыл. – Колян вытер тарелку коркой хлеба, дожевал и вышел за дверь.
Вскоре послышалось его пыхтение. Мулатка что-то выкрикнула, послышался удар. Девушка даже не стонала, только Колян недовольно пыхтел.
– А рыбка ничего, – продолжал жевать четырехпалый.
Мужичонка в кепке сидел, мял хлебный мякиш, макал его в солонку и вновь мял.
– Чего вылепить решил? – поинтересовался четырехпалый.
– Думаю еще. – Мужичонка катал хлебный шарик между ладонями.
Скрипнула дверь комнаты. Колян, появившись на кухне, первым делом нагнулся к крану, глотнул воды.
– Ну, как? – мужичонка припечатал хлебный шарик к столешнице, поправил кепку, готовясь на выход.
– Как рыба дохлая лежит. Никакого удовольствия. – Колян прополоскал рот, сплюнул в раковину.
– И тут облом, – вздохнул любитель «ТТ». – Мне подзаводка нужна.
– Способ есть, – ухмыльнулся четырехпалый. – Дедовский рецепт имеется – фронтовой. Дедуля мой рассказывал, как они немку под Кенигсбергом в сорок четвертом поймали и всем взводом трахали. Так она уже после десятого еле дышала, мертвым бревном лежала. У них комвзвода бывалый, партизанил раньше. Он и научил. Патрон положили, а на него лопатку саперную. Под задницу той немке полудохлой и засунули. Один немке вставляет, второй рядом стоит и ногой ручку лопатки колышет, вроде она как подмахивает.
– Да, солдатская смекалка в чем хочешь поможет, – приободрился мужичонка в кепке и, выщелкнув из обоймы патрон, покатал его в ладони. – Лопата в сарае найдется. Посмотрите, пацаны. Все равно уже «бацилла» кончилась.
Негромко похохатывая, четырехпалый с Коляном выскользнули из дома. Вскоре уже стало слышно, как они звенят железом, копаются в пристроенном к дому сарайчике.
Вера лежала на продавленном диване. Она все слышала. Пылало разбитое лицо, ныло тело, жить не хотелось.
«Ты должна это сделать. Найди в себе силы. Иначе он погибнет», –
Она с трудом пошевелилась, соскользнула с дивана на пол, на коленях подползла к тайнику.
Мужичонка в кепке, держа патрон в двух пальцах, разглядывал его. «ТТ» с выщелкнутой обоймой лежал перед ним на столе. Чуть слышно скрипнули половицы, бандит вскинул голову и увидел, как мулатка направляет на него ствол автомата.
– Ты… ты… это чего?.. – запинаясь, проговорил он, глядя в глаза девушки. – Не дури, положи игрушку. Ты с ней-то и управляться не умеешь… – А рука уже тянулась к пистолету.
Но вставить обойму мужичонка не успел. Громыхнула очередь. Пули врезались ему в грудь, шею, голову. Мужичонку буквально снесло с табурета – отбросило к холодильнику. Мулатка расстреляла в него весь рожок до последнего патрона. Кухня наполнилась пороховым дымом. Под ногами перекатывались стреляные гильзы. Вера разжала пальцы, автомат с грохотом упал на затоптанный линолеум.
От сарая к крыльцу уже бежали Колян, на ходу передергивая затвор, и четырехпалый с лопатой.
– Твою мать… Это что ж делается? – Четырехпалый ударил ногой во входную дверь, та распахнулась.
Колян трижды выстрелил, щурясь в темноту. Прислушался.
– Пошли.
Но не успел он и шага ступить, как из прихожей вылетела граната. Колян тупо уставился на нее. А вот четырехпалый не растерялся. Он ударил по ней лопатой, словно теннисной ракеткой, и, навалившись на Коляна, вместе с ним свалился с высокого крыльца в заросли крапивы. Внутри дома громыхнуло. Посыпались осколки стекла.
Колян осторожно заглянул в разбитое окно. Внутри дома он увидел изувеченное тело мулатки. В прихожей уже разгорался пожар.
– Я за шлангом в сарай. А ты кран ищи.
Но Колян не успел пробежать и три шага. Из-за старой яблони сухо громыхнул выстрел. Бандит с аккуратной дыркой во лбу рухнул на землю.
Четырехпалый приподнял голову и увидел, как Ларин, пригнувшись, перебегает к другому дереву. Единственный оставшийся в живых бандит не стал искушать судьбу. Он выпрыгнул из зарослей крапивы, как чертик из табакерки, и, петляя зигзагами, побежал к забору – перемахнул через него, вскочил за руль внедорожника и резко рванул с места. Вслед ему прозвучали два выстрела. Осыпалось заднее стекло. Раскачиваясь на проселке, автомобиль понесся к шоссе.
– Ушел, ушел! – радостно выкрикнул четырехпалый, одной рукой придерживая руль, второй копаясь в бардачке. – Вот он, родимый… – Он сжал в ладони рукоятку пистолета и обернулся.
Огромный «Гранд Чероки», проломив забор, выкатился на проселок. Но внедорожник четырехпалого уже набрал скорость. Из-под колес повалил густой шлейф пыли. Андрей оказался словно в тумане. Он не видел ни дороги, ни машины, которую преследовал. Не помогали и включенные фары. Они лишь превращали пыль в грязно-белый, непроницаемый экран. Но Ларин не сбавлял скорости – мчался, рискуя врезаться в дерево, в бетонный забор. Он несколько раз выстрелил наугад, высунув пистолет в окно.