В нежных объятьях
Шрифт:
Они расположились за столиком под широким тентом.
– Я угощаю.
– Хорошо.
– Что ты будешь?
– Мороженое. Вот, ванильный пломбир.
– Девушка, можно нам два пломбира? – обратился Сергей к подошедшей официантке – невысокой, коренастой особе с волосами, возможно, накладными, собранными на затылке в затейливый хвост. Кажется, Женя знала когда-то эту официантку, во всяком случае, ее лицо показалось знакомым.
Да и официантка тоже припомнила Женю: приподняла брови, явно собираясь что-то сказать, но передумала, метнув свой следующий взгляд
– Я так рад тебя встретить, – когда официантка отошла от их столика, обратился Сергей к Жене.
– Почему? – спросила она.
– Потому что у меня возникает ощущение, когда я вот так смотрю на тебя, что времени нет. Ничего не изменилось.
«Он, наверное, вспомнил сейчас об Ане. Я у него с ней ассоциируюсь!»
– Ты не хочешь перемен? Хочешь вернуть прошлое?
– Немного не так… Без перемен не обойтись, я понимаю, и ушедшие годы тоже уже не вернуть. Да и не жалко их, если подумать. Дело в другом. Я, если хочешь знать, теперь ловец прошлого.
– Это как? – удивилась Женя.
– Как-то само собой получилось! – легко вздохнул Сергей, и опять его подбородок разделила ложбинка. – Я рисую по памяти. То, что видел двадцать, тридцать лет назад.
– Ты художник, я слышала.
– Нет. Это мой дядя Арсений был настоящим художником, а я – ловец прошлого. Я запечатлеваю на холсте картинки из далекого прошлого, и люди мне платят за свои воспоминания.
Женя вдруг вспомнила, что Нина Георгиевна недолюбливала Сергея. Да и сама Анна часто злилась на него – вот именно за эту расплывчатость речи, отсутствие конкретики. Мужик не должен так говорить, так вести себя – считала Нина Георгиевна, а вслед за ней скоро – и ее дочь. Вот взять бывшего мужа Анны, Владика – абсолютно земной, твердо стоящий на ногах мужчина. Все по делу, и никаких абстракций и лирики. И никаких метафор или сравнений! Владика Нина Георгиевна обожала до сих пор, кстати.
«Рыба! Сережка по гороскопу – Рыбы, а я ненавижу этот мутный знак!» – как-то заметила Анна, объясняя много лет назад, почему в том числе она рассталась с Сергеем.
А Жене, не особо верящей в гороскопы, тем не менее всегда была мила именно эта мягкая неопределенность в характере Сергея. Она не понимала «конкретных» мужчин, считала их слишком простыми, прямыми. А вот водная, текучая, тревожная и нежная натура Сергея нравилась ей. И это было вовсе не проявление недопустимой у «настоящего мужика» женственности или слабости. Наоборот, Женя находила в подобном поведении проявление силы и искренности. Потому что Сергей не боялся быть самим собой. А Владик – тот всегда старался казаться. Казаться настоящим мужиком.
– Красиво звучит – ловец прошлого, – задумчиво произнесла Женя. – Ну а я тогда, получается, ловец эмоций.
– Это как? – с интересом спросил Сергей.
– Я биохимик по образованию. Как раз занимаюсь разработкой новых успокоительных. Наши эмоции – это все результат биохимии. Гнев, страх, тревога – результат выброса в кровь определенных веществ. Которые иногда очень мешают жить человеку. И моя задача, вернее,
– Здорово, – с восхищением произнес Сергей. – А я помню, в детстве читал роман братьев Вайнеров – «Лекарство против страха». Там как раз об ученом, который изобрел лекарство, помогающее людям не бояться.
– Ну вот, считай, ты представляешь, чем я занимаюсь… – усмехнулась Женя.
Официантка принесла мороженое.
Женя и Сергей ели его и болтали, словно старые друзья. И это было странно – раньше-то, семнадцать лет назад, они лишь парой фраз могли переброситься, да и только. А теперь вдруг у них столько общего оказалось…
– Да, а что там столь внимательно рассматривала, в антикварной лавке? – спохватился посреди беседы Сергей.
– Серьги. На витрине лежали серьги с фиолетовыми камнями, это любимый бабушкин цвет. Я ждала, когда продавец освободится… А это оказался ты, ты говорил с продавцом!
– Ох, я помешал тебе сделать покупку!
– Да ничего. Ерунда. Подарок у меня уже есть. Обычное любопытство… На всякий случай. Я не собиралась ничего покупать. Просто спросить хотела у продавца…
– Только это был не продавец, а хозяин антикварной лавки. Ну да не важно…
– Да, какая разница… Вкусное мороженое… А ты что там делал, в этой лавке? – Женя отставила от себя пустую креманку.
– Я, Женни, договаривался о продаже того, что осталось от дяди Арсения. Часть хочу продать, часть отдам в местные музеи, очень много картин, видов Кострова… Остальное раздам, наверное. Ох, елки, опаздываю же, ко мне прийти обещались! – Он поспешно взглянул на наручные часы. – Девушка, счет, пожалуйста, – подозвал он официантку. Обернулся: – Ты еще в городе будешь, Женни?
– Да, наверное, – пожала она плечами. – А почему ты называешь меня Женни, всегда хотела тебя спросить?
– Это стихотворение одно есть. У Гейне. Обращенное к Женни фон Вестфален – кстати, будущей жене Карла Маркса. Ну все, прости меня, пока. – Он положил купюру в кожаную папку, которую принесла официантка, поднялся из-за стола, быстро поцеловал Женю в щеку и ушел.
Женя тоже покинула летнее кафе, побрела куда глаза глядят по пешеходной улочке, мимо магазинов и кафе, мимо старинных малоэтажных особняков. Она все еще не могла прийти в себя, все еще не могла поверить в случившееся. Она все-таки встретилась с Сергеем Ларионовым!
Как легко теперь на сердце и… пусто. Куда-то улетучились, исчезли все прежние фантазии Жени о Сергее. Они оказались выдумкой. Настоящий Сергей – совсем другой человек, получается. Хотя даже лучше, чем воображала себе Женя.
Любить ли ей теперь и дальше этого нового Сергея? Или проститься с иллюзиями уже навсегда? Женя не знала. Ей хотелось и плакать, и смеяться одновременно.
А почему Сергей не спросил об Анне? Много говорил о прошлом, но так, словно в этом прошлом не существовало Анны. Забыл о своей первой и неистовой любви? Или, наоборот, воспоминания столь остры, что говорить о ней ему все еще больно?