В Ночь Седьмой Луны
Шрифт:
Фрау Грабен отмахнулась.
– Чепуха! Старик-пастор даст им урок по истории. – Она засмеялась с заговорщицким видом.
Мне было не до извинений. Одна мысль о свидании с Максимилианом пьянила меня.
Я оделась с большим тщанием. Ведь он увидит меня при свете дня после девяти лет разлуки, но перспектива встречи с ним заставила меня светиться от счастья.
Оседлав кобылку, я отправилась в путь. Он ждал меня в назначенном месте на белом коне, и мне сразу вспомнилась наша встреча в тумане.
– Ты почти не изменился.
– Ты стала еще более привлекательной.
– Так ли?
– Опыт жизни не
Спрыгнув с коня, он снял меня с моей кобылки. Мы стояли, крепко обнявшись, и я была так упоительно счастлива, что мне хотелось остановить это мгновение; навеки запахи леса, слабый звук ветра в ветвях деревьев, отдаленное мычание коров и звон колокольцев.
– Никогда не расставаться, – сказал он.
– Что будет с нами, Максимилиан?
– Не знаю пока. Еще многое надо продумать. Я, пытаюсь найти выход из положения, но прошлой ночью я ни о чем не мог думать, кроме нас двоих, вновь обретших друг друга.
– То же происходит и со мной.
Мы привязали лошадей, и обнявшись, пошли по лесу, обсуждая сложившееся положение.
Он считал меня погибшей, видел обугленные руины охотничьего домика, выслушал доклад Эрнста о случившемся и поверил ему. И хотя он поверил в рассказ Эрнста, любая мысль о новом браке претила ему. Отец пытался убедить его в необходимости женитьбы, умолял и даже угрожал ему лишением права престолонаследия, если тот не женится, Кларенбок всегда противостоял Рохенштейну и был более сильным государством. Положение о бракосочетании принца Рохенштейна и принцессы Кларенбока было включено в состав договора, и Максимилиана вынудили согласиться на брак несколько лет назад.
– Вот и вся история, Ленхен. Если бы я только знал...
– И пока я жила в Оксфорде, ухаживая за тетей Каролиной, ты думал обо мне, тосковал, так же, как я о тебе...
– Если бы я поехал в Англию, я бы нашел тебя, как нашла фрау Грабен. Не могу простить себе, что этого не сделал.
– Но у тебя не было сомнений. Ты всегда доверял Эрнсту, и перед тобой был сгоревший дотла охотничий домик. И, конечно, мне самой надо было что-то предпринять. Но что толку упрекать себя и оплакивать прошлое. Забудем о нем.
– Да, все это позади, Ленхен. Подумаем о том, что важно сейчас. Мой отец очень слаб, и конфликт с Кларенбоком в настоящее время может оказаться пагубным.. Я уверен, французы со своей стороны полны решимости начать войну с Пруссией. В этом случае все германские государства не останутся в стороне. Утверждают, что у Наполеона лучшая армия в Европе, и он готов к войне.
– Значит, в случае войны тебе придется сражаться...
– Я главнокомандующий нашей армии. Ох, я испугал тебя. Может быть, войны не будет вообще. Будем надеяться. Но нам не следует терять время попусту и дальше. Слишком долго мы были в разлуке. Однако я действительно убежден, что французы будут воевать. Ты знаешь наших людей, любящих веселье и удовольствия, но это не характерно для немцев. Пруссаки под рукой Бисмарка превратились в воинственную нацию. Вспомни его лозунг – железо и кровь. Мы будем защищаться, если французы нападут на нас, и военные специалисты в Европе полагают, война неизбежна. У нас договор с Пруссией, и я ездил в Берлин Для его ратификации. Ну, хватит о политике, тебе,
– Политика – твое дело, и поэтому она не может не интересовать меня.
– Да, – сказал он очень серьезно. – Теперь, когда мы нашли друг друга, ты будешь со мной в радости и печали. Мы будем обсуждать вместе все дела. А сейчас главное спланировать наши действия. Я мечтаю быть с тобой, Ленхен, все время и без утайки. Но боюсь, сейчас не время открыть нашу тайну. Сегодня утром я почти было рассказал все отцу, но он так слаб, так болен и отягощен государственными заботами. Он боится Наполеона. Только сегодня он упомянул Кларенбок в том смысле, что благодаря моей женитьбе на Вильгельмине с этой стороны опасность нам не угрожает. Боюсь, Ленхен, отец долго не протянет.
Мне было ясно, как повлияет наше сообщение на больного человека, отягощенного заботами о судьбе страны, и я не настаивала. Сегодня мне было достаточно одного того что я обрела Максимилиана.
– Давай подождем немного, – предложила я. – Такое нельзя решать за несколько минут. А как с принцессой?
– Брак по расчету – его нельзя считать настоящим. А как она воспримет эту весть?
– Не знаю И всегда не знал, что можно ожидать от Вильгельмины Брак по расчету был взаимным и для нее, и для меня Не сомневаюсь, узнав, что ее замужество не настоящее, она почувствует себя униженной. И тогда жди беды. Нам это предстоит, Ленхен. Нам следует хорошо подумать, как поступить.
– Да, чтобы принести как можно меньше огорчения всем замешанным в это дело людям, – согласилась я. Я мечтала быть с Максимилианом, полностью разделять с ним жизнь, но я не могла бы чувствовать себя совсем счастливой, и я была уверена, что и он не смог бы, если бы открыв правду, мы ускорили бы смерть его отца и принесли унижение принцессе. Я вспомнила о том чувстве ревности которое испытала при одном только взгляде на эту горделивую женщину, считавшуюся женой Максимилиана, и могла себе представить чувства этой холодной, знатной гордячки при известии, что она, принцесса, его ненастоящая жена. Да, в этом деле нельзя поступать опрометчиво.
– В данный момент, – заключил Максимилиан, – лучше всего хранить все в секрете. Сегодня вечером я еду в Клоксбург. Буду думать только о тебе и о нашей будущей совместной жизни. Я мечтаю об этом.
– Тем временем, – добавила я, – будем осторожны. Твой отец и принцесса вряд ли выиграют, узнав правду из другого источника. Ты должен навещать меня как можно чаше. Обещай.
– Клянусь, и нет клятвы более приятной.
– А нам следует вести себя как обычно, как будто ничего не изменилось.
– Ах, Ленхен, – сказал он с нежностью. – Предвижу, какой опорой станешь ты мне в будущем.
– Я буду жить ради этого... заботиться о тебе, ухаживать за тобой.
– Ах, дорогая. Когда я думаю об этих потерянных годах...
– Не думай о них, они в прошлом. Подумаем о будущем. Быть может, и эти годы не полностью потеряны, они кое-чему нас научили. Снова быть с тобой, найти тебя – остальное меня не волнует.
Мы обнялись и долго не могли оторваться друг от друга. Максимилиану хотелось вернуться в Клоксбург со мной, но я боялась, что нас увидят дети и пожелают знать, почему мы вместе. Нам следует поостеречься. Будущее так много обещало нам, но достичь его, не причиняя боль другим, было невозможно.