В О В: Истории концлагерей и их обитателей
Шрифт:
Солдат с пониманием ответил:
–Ясно.
Лиза посмотрев на спутниц, и поняв, что они согласны с условием иеромонаха, его просьбою, ответила:
–Мы согласны.
–Хорошо. – ответил иеромонах, и обратившись к матушке попросил ее принести перо и бумагу.
Матушка – Мира тотчас же исполнила просьбу мужа, поставив на стол чернила, и положив на стол бумагу, она положила рядом с ней гусиное перо, сказав:
–Мы не пользуемся ручками двадцатого века. – добавив. – Пером гораздо лучше писать при свечах. – она села на свое место, и сказала. – Начнем.
Солдат спросил:
–Но с чего?
Иеромонах сказал:
–С первых дней войны.
–Что же, – сказал солдат. – с первых так с первых. – и солдат начал свой рассказ.
Глава 9
Рассказ
Сидя за столом, свеча горела
–Итак, начну я свой рассказ, с печальной ноты. Сорок первый год. Война – война – война. Фашизм – бесславных мудрецов, хотел весь мир завоевать. Последняя их цель, СССР, его он – Гитлер хотел завоевать. И вторгся он в страну, в четыре часа утра. Незрима началась война. Великая война столетия. Орел иль коршун? Все равно. Штандарты – флаг фашистский пересек границу с Украиной, и двинулся к Москве он, вглубь СССР. Тогда я добровольцем пошел на войну. И хоть мне было мало, меня послали на трехмесячные курсы по военному делу я Вас Дмитрий Георгиевич отправлю, без этого нельзя. А потом на фронт. Курсы я прошел достаточно легко, затем меня отправили в разведшколу, где я прошел курс за полгода. После чего меня отправили на фронт, а оттуда меня забросили в тыл врага. В мои обязанности входило добывать информацию о дислокации вражеских войск. Как-то раз, я получил от своего командира полковника Прусакова задание: Вам надо узнать, собираются ли фашисты ждать подкрепление, или они нападут на рассвете? В Вашем распоряжении всего шесть часов. Я понимаю, что это недостаточно, но выхода нет. «Да…» – продолжил он, вспомнив ночной приказ из генштаба, который гласил; по нашем сведениям в скором времени в штаб генерала Генриха Вайса будет доставлена посылка. Мы не в курсе, что это за посылка? Письменный приказ из Берлина или кто-то должен прилететь сам, и возглавить какую-либо операцию. Ваша задача, найти посылку в ближайшие два три дня, а если это человек из Берлина, то Ваша задача доставить человека в Москву. Закончив говорить приказ, полученный полковником Прусаковым из Москвы, он сказал. – Вот такие дела. Я не знаю и не могу знать, что эта за посылка. Но она важна для Москвы, и поэтому Вы должны как можно скорее найти ее за эти два – три дня. – затем он сказал. – Мы приготовили Вам легенду. – он достал из походной сумки несколько листов бумаги и протянул их мне, сказав. – Изучайте, запоминайте. – затем он добавил. – Вы пойдете не один. Вас будут страховать опытные разведчики. – на что я поинтересовался. – Может это дело поручить более опытным разведчикам? – и услышал тогда я ответ. – Когда – никогда надо начинать самостоятельную разведдеятельность. Не зря же Вы окончили школу по развед-подготовки. – я не стал перечить. И ответил. – Так точно, не зря, начал изучать свою легенду. Затем я поинтересовался. – А кто еще пойдет на это задание? – Прусаков ответил. – С Вами пойдут капитан Хренов, и старший прапорщик Лопатин. – Я прочел несколько листов, и увидев в нем строку: после того как Вы прибудете в штаб бригадефюрера СС – генерал-майор Генриха Вайса, Вы переходите в распоряжение КАПИТАНА. Причем слово капитан был написано большими буквами, и еще подчеркнуто. Из чего следовало, что слово капитан было ни что иное, как кличка или просто так звали и до сих пор зовут тех людей, которые работают на разведслужбы. Это была просто кличка или позывные. В данный момент это было позывное слово агента заброшенного в германию давным-давно, и работающего в германии до сих пор. Я тогда спросил у Прусакова. – Вы нам не доверяете? – На что он ответил. – Это не то, о чем Вы подумали. Вам просто нужна будет поддержка или прикрытия на непредвиденные ситуации. – что ж, Прусаков объяснил все, и мне ничего не оставалось как ответить. – Понятно. – затем Дмитрий Георгиевич внимательно посмотрел на внимательно его слушающих иеромонаха – Иллариона, матушки Миры, Маргариты, Александры и Лизы, и поинтересовался. – Вы хотите знать, что было дальше? – Те положительно показали головой. Дмитрий Георгиевич продолжил свой рассказ. – Итак, – начел он снова. – после того как я выучил свою легенду, вместе с капитаном Хренов, и старший прапорщик Лопатин пошел выполнять задания.
Что дальше? Этот вопрос можно озвучить как… именно как… Почему именно как… ответ прост: получить задание – это легко, а выполнить его, вопрос. Одна ошибка, и… задание провалено, а кто его выполнял, казнен. Сейчас, идя по дороге выполнять задания все трое понимали, что им нельзя ошибиться. Об этом думал больше остальных Дмитрий Георгиевич. Он понимал, что это его первое задание, и он не должен, не имеет право провалить его.
Заметив, что рядовой Дмитрий
–Все в порядке?
–Да, – ответил он задумчиво, и добавил. – в порядке.
Капитан поинтересовался:
–Первое задание?
Дмитрий тяжело вздохнул и ответил скрепя сердцем:
–Первое.
–Не по себе?
–Точно. – он сделал тяжелую паузу, и признался. – Я боюсь, что провала его.
Капитан Херов посмотрел на старший прапорщик Лопатина дав понять ему, что рядовой переживает, подбодряющем голосом сказал:
–Не дрейфь, мы он то же со старшем прапорщиком на первых заданиях думали, что провалим, ничего, справились.
Старший прапорщик Лопатин подтвердил:
–Точно, сдрейфили. А под конец откуда не возьмись в последней момент, когда поняли, что от нас зависит все и даже большее, мы не сдрейфили, и выполнили свои задания. Конечно, у каждого из нас они были свои, и по своей сути одно могло быть трудней другого. Но мы их выполняли, и страха тогда не было.
Капитан добавил:
–Поверти нам рядовой, Вы тоже не сдрейфите перед опасностью. Когда придет время Вы поймете, о чем я говорю.
Все трое шли по бесконечной дороге, которая все убегала и убирала вдаль. Казалось, что ей не было конца. Все трое уже устали, а на горизонте показался первая звезда, и на небосклоне появился молодняк-месяц. Тотчас который они были в пути, показался им вечностью. Но вот вдали показался хутор. Маленький дом на опушки леса. Он был в один этаж. Добротный. С тремя актами в одной его части, и одним окном в другой. Ступеньки, дверь, и вот хозяин. Старый лесничий. За свой век, а век он прожил не малый, он видел все на свете. Прошел через воду, огонь, и медны трубы. Затем судьба его забросила дальше, и ему пришлось пройти еще через то, что в простонародье называется война. Пройдя первую мировую, влившись в революцию семнадцатого года, ему пришлось еще встретить июнь сорок первого года. За полвека войны он потерял всю семью. Он был на пороге отчаяние, гибели. В тридцатые годы его обвинили в предательстве. Его имя было тому виной. Приговорив его к десяти годам в Гулаге. Сейчас, когда его отпустили, сказав, чтобы то смыл свое преступление кровью, он согласился. Здоровье уже ни то, а жизнь продолжается. Так что, когда трое пришли в хату старику Либлинштэйну Давида Самуиловича, они знали об этом его прошлом, а капитан Хренов, который брал старика Либлиштейна и отправил его в Гулаг, знал его как никто из его спутников. Итак же знал, что его обвинили в напраслину. Но что он мог сделать? Не отправляться вместо него в Гулаг.
Увидев капитана Хренова, Давид Самуилович поздоровался, и сказав ему; сколько зим, вошел в хату, и двое пришедшие с ним, за ним. Вряд ли можно описать все чувства, нахлынувшие на обоих. Старик Либлинштэйн возненавидел капитана Хуева. Он готов был убить, растерзать его, спросить, за что так обошлась с ним жизнь? Но он понимал, что и капитан был просто винтиком в той системе Советского диктата, который назывался «ПОЛИТИКОЙ».
Капитану Хуеву было жалко этого человека. В его глазах он видел ненависть. Ненависть не только к нему, но и к всей системе Советского режима. В этом Хуев не винил Либлинштэйна. Он знал, что все что произошло с Давидом Самуиловичем, это не что иное, как системная ошибка, которая происходила в тридцатые годы на каждом шагу.
–Я не хотел тогда отправлять Вас в Гулаг. – извиняющиеся сказал капитан, затем признался. – Это был приказ свыше.
–Я понимаю. – тихо, с пониманием ответил Давид Самуилович, добавил. – В СССР евреев ни чевствуют.
Хуев тяжело вздохнул, и пробурил:
– Это точно.
–Ну, зачем пришли? – спросил Давид Самуилович, переведя разговор на иную тему. – Я вчера шифровку получил, – сказал он. – в ней написано, что надо обеспечить Вас формой и документными фашистов. – зачем он-он спросил. – Что слышно о том, когда кончится война?
–Не знаю. – ответил сухо капитан. – Слышно, что мы отступаем.
–Черт! – не выдержал старик Либлинштэйн. – Когда же кончится эта ВОЙНА! – не сдержался он, выкрикнув из сердца матюги, и послав куда подальше Гитлера и все его войско вместе взятого, сказал. – Вы уж там дайте им так, чтобы помнили, надолго память осталась.
–Уж это можете быть спокойно. – заверил старика капитан. – Так дадим, что долго помнить будут. – затем он поинтересовался. – Где форма и документы? – затем он добавил. – И транспорт нам сподручней будет, не пешем топот до их штаба, ей-богу.
–Найдем. – ответил старик, и отправился за формой и документами.
А капитан сказал своим спутникам:
–Бедный человек. Его осудили лишь за то, что он еврей.
Рядовой вопросил:
–Разве за это сажают?
–Еще как, – ответил капитан, и с сожалением добавил. – сажают. – ему все еще было тошно. Тошно оттого, что он в ссылку отправил невинного человека лишь из-за того, что у него национальность ни та которая нужна в этой стране. Он, конечно, хотел ему помочь ему, но он не мог этого сделать, так как сделав это, он сам мог бы попасть вместо него в Гулаг. – Я ничего не мог сделать ничего, с сожалением сказал он, и добавил. – Ни за него же мне было на Гулаг ехать.