В обнимку с удачей. Книга 1
Шрифт:
Представляете, какой подарок это был именно для меня! Теперь в моем свидетельстве о рождении вместо упоминания о каких-то Бобриках будет значиться: родился в городе Сталиногорске!
Центральная площадь Сталиногорска с монументом Сталину
Ну что ж, я, пожалуй, оказался одним из первых новых жителей нового города, именуемого по-новому: Сталиногорск.
Родители дали мне имя Ефим. Почему именно такое? Об этом никогда речи не было. Но я догадался, что это в честь моего деда, отца мамы. Отчество мамы было Ефимовна. Но имя Ефим простонародное, русское, православное, происшедшее
Я подозреваю, что моего деда звали Хаим. Дело в том, что по еврейской ашкеназской традиции детей принято называть в честь усопших старших родственников. Обычно в нерелигиозных семьях новорожденным присваивали светское имя. По созвучию, как, скажем, Хаим – Ефим, я оказался Ефимом. Родители ласково называли меня Фимуся.
Вот мой самый первый портрет
В шубке
«Фимуся в бурочках», год и 4 месяца
«Знаменитая» фотография «Фимуся в матроске». 1936 год
Мои самые ранние воспоминания о том, что в Испании была война коммунистов с фашистами (гражданская война 1936–1939 годов) и мы, советские дети, носили вместо кепок и тюбетеек – «испанки», такие шапочки типа пилоток с кисточкой впереди. А как звучало: «Но пасаран!» Я не знал, что это значило, но так говорили испанские коммунисты и это было здорово! (Это был лозунг: «Они не пройдут»)…
И вот я в «испанке». Август 1937 года.
1938 год. Готовимся к бою. Это влияние растущей милитаризации
Об этом говорит и воинственная агитка Владимира Маяковского, ставшая пионерской песенкой:
Возьмем винтовки новые,на штык флажки!И с песнеюв стрелковыепойдем кружки…Но пока войны нет, и мы в детском саду
Я – любопытный. Стою у окна и смотрю на фотографа. Остальные дисциплинированно смотрят прямо перед собой. А какое «великолепное» одеяние-форма у дошкольников – просто тюремные робы, называемые халатами. Вот так с детства нас приучали к коллективизму и униформе.
Не любопытный, а любознательный!
Итак, судя по всему, моя жизнь была прекрасной, если бы не… В просторах советской галактики яркой звездой сияла Москва. Для простого советского человека это была не только столица, а нечто гораздо большее, неведомое, может быть, даже мистическое, а на москвичей, столичных жителей, смотрели, как на инопланетян. В недрах Москвы произрастал один такой «инопланетянин» – Алик, неведомый мой родственник, троюродный брат, и даже ровесник. Для меня это был недостижимый
Вот он, Алик – «отличник боевой и политической подготовки»
Ах, как были правы мои родители! Алик – Альфред Ильич Вайсман впоследствии с золотой медалью окончил школу и с красным дипломом – институт.
Кое- что о нашем житье-бытье
О самом житье-бытье в Сталиногорске я помню не очень многое.
Как катался на красном двухколёсном детском велосипеде и лихо клал ноги на руль. Родители, с одной стороны, с опаской взирали на эти мои выкрутасы, а с другой – были горды таким спортивным Фимусей.
Мне кажется, что мои родители не были заражены жаждой накопительства и использовали имеющиеся доходы для того, чтобы жить достойно и особенно не думать о будущем. Это я сужу по себе: во мне их гены.
А родители действительно любили отдыхать в домах отдыха и лечиться в санаториях. Конечно, как было с толком проводить отпуск в то суровое время? Ни о каких заграничных путешествиях не могло быть и речи, а санаторий, если есть возможности, – пожалуйста.
Вот типичный коллективный снимок того времени. В крымском санатории, на экскурсии в Ялте. Ноябрь 1936 года. Папа сидит на первом плане (четвертый слева)
Стоит обратить внимание, что люди одеты солидно, и многие мужчины при галстуках. Вероятно, само пребывание в таком месте как санаторий в то время считалось весьма достойным. И еще: обязательные коллективные снимки. А как ты потом докажешь или вспомнишь через много лет, что ты был в санатории? Личных фотоаппаратов тогда у советских трудящихся не водилось.
Может быть, коллективное фото – опять призыв к коммунистической сплоченности?
А это мама, третья слева, в крымском женском санатории-грязелечебнице в Саках. 1938 год
Демонстрация готовности к физкультуре и спорту! А какие грации!
Вот и я с родителями на курорте в Крыму. Анапа, 1938 год. Кто такая упитанная дама рядом с нами – понятия не имею
Родители. 1939 год
Я чувствую, что недодал им сыновнего тепла. Вот пытаюсь хоть сейчас как-то компенсировать, хотя бы для собственной совести. Эх, если бы они были живы!
И еще: глядя на фотографии моих родителей, я понимаю, что это они передали мне – единственному своему сыну жизнелюбивый дух и умение радоваться жизни. Спасибо им!
Да, какое счастливое было время! Но такое – счастливое было далеко не для всех. Наступила година «Большого террора», когда многие, члены партии, научные работники и руководители производств арестовывались прямо ночью дома, и… исчезали бесследно. Потом узнавалось, что кто-то попадал в места заключения, а кого-то расстреливали. Страну охватил ужасающий страх.