В объятиях демона
Шрифт:
— Фрэнни, мы не можем сделать это.
Она отворачивается, а я опираюсь на локоть, нависая над ней.
— Посмотри на меня, — твердо говорю я. — Я не то, что ты обо мне думаешь.
А затем я решаюсь.
Ожидая ее неизбежной реакции, я съеживаюсь и усилием мысли отбрасываю человеческое обличье, позволяя Фрэнни увидеть меня во всем моем адском величии: крапчатая медная кожа, всклокоченные черные волосы, падающие на раскосые кроваво-красные кошачьи глаза; прямая алая полоса на плоском лице — мой рот; и, конечно же,
Я даже не думал, что буду так сильно сочувствовать Фрэнни, когда сбрасывал человеческую шкуру. Я ошибался. На самом деле я очень сильно сочувствую — нам обоим, ведь любовь к ней вызывает отвращение и ненависть к себе. А от обычно приятного запаха серы меня сейчас просто воротит. Меня воротит от самого себя.
Я ожидаю услышать крик или хотя бы шуршание простыней, когда она отпрянет на кровати подальше от меня. Но ничего из этого я не слышу, хотя запах ее страха — сладкий апельсин — густо висит в воздухе. Я боюсь даже взглянуть на Фрэнни — и увидеть свое собственное отвращение, отраженное в ее глазах.
Но когда я все же набираюсь мужества и смотрю, то понимаю, что она не видит истинного меня. Совершенно. Ведь под тонкой вуалью потрясения скрывается любопытство. Она широко распахивает глаза и дышит часто, стараясь собрать слова воедино.
— Так… я… в смысле…
— Фрэнни, я демон, — перебиваю я, злясь на самого себя. — Из ада.
Она лишь смотрит на меня, пытаясь переварить это, и мириады мыслей проскальзывают в ее голубых глазах.
— Из ада, — повторяет она дрожащим голосом.
— Из ада, — тише говорю я, понимая, что совершил ошибку. О чем я только думал? Что она все равно будет любить меня? Люк, ты просто болван!
Скрипя матрасными пружинами, она садится на кровати, сжимая перед собой подушку. В глазах таится сомнение, а с ресниц соскальзывает слезинка, прокладывая извилистый путь по щеке, пока Фрэнни старается постичь то, что видит.
— Демон…
В ответ я издаю стон и зарываюсь лицом в подушку. Ведь в любую минуту Фрэнни может исчезнуть. Когда до нее дойдет ужас всей ситуации — когда она поймет, зачем я здесь, — она с визгом убежит из квартиры, а я не вынесу этого.
Но ее молчание просто давит мне на психику. Я скатываюсь с кровати и перемещаюсь к окну, бросая невидящий взгляд на парковку. Фрэнни всхлипывает, и я поворачиваюсь. Но она лишь смотрит на меня огромными, испуганными глазами, и больше всего мне ненавистно, что это я напугал ее. Как мне хочется вернуться в кровать и утешить Фрэнни.
Но я не могу вернуться.
Теперь я никогда не смогу этого сделать. Она знает, кто я на самом деле. Я потерял ее навсегда.
Меня одолевает жгучая ненависть к самому себе. Я даже начинаю надеяться, что невидимый кулак, сдавивший мое сердце, и вовсе остановит его биение, убьет меня.
— Что с тобой, черт побери, такое? Ты должна быть в ужасе! Давай беги!
Мгновение Фрэнни выглядит так, как будто и впрямь сейчас рванет с места. И я тоже хочу этого. Хочу, чтобы она бежала что есть мочи, и не оглядывалась.
Но, да поможет мне Сатана, больше всего я хочу, чтобы она осталась.
Хорошо, что мне не обязательно дышать, иначе я бы оказался на это не способен. Я прислоняюсь спиной к стене, сползая по ней, и, уткнувшись взглядом в потолок, обхватываю себя за рога. Так я жду целую вечность, пока Фрэнни не сделает хоть что-нибудь. Что угодно.
Наконец, не в силах сдержаться, я перевожу на нее взгляд.
На лице Фрэнни — озадаченность, брови нахмурены. Голос печальный и задумчивый. Она сильнее стискивает подушку.
— Должно быть, это мне снится. — Она трет глаза и снова смотрит на меня.
Я бы многое отдал, чтобы все было именно так.
— Но это явь, — качаю я головой.
С минуту она молчит, и я чуть ли не слышу ее мысли.
— Я всегда знала, что в тебе есть нечто… темное… и вроде как опасное, — наконец заявляет она.
— Фрэнни, ты меня хоть слышишь? — встаю я на ноги. — Я больше чем «вроде как опасен»!
Она вздрагивает, но не двигается с кровати. Я наблюдаю, ожидая в любую секунду увидеть на лице Фрэнни ужас, но вместо этого она приходит в бешенство, наполняя воздух запахом черного перца.
— Почему ты не сказал мне?
— Говорю сейчас.
— В смысле, раньше. Ты позволил мне… — Она вскакивает с кровати и сердито смотрит на меня, с такой силой сжимая подушку, будто собирается разорвать ее. — Я люблю тебя, — выкрикивает Фрэнни, словно обвинение.
Она сказала это.
Моих ноздрей касается аромат горячего шоколада, скрывающегося под черным перцем. В это мгновение внутри меня возникает водоворот чистейшей энергии, а серное сердце вот-вот взорвется.
Но это все неважно, ведь именно сейчас Фрэнни убежит.
Она распахивает глаза, когда до нее доходит смысл сказанного. Снова опускается на кровать и сидит там одну мучительную минуту, глядя на меня с неверием на лице и приоткрытым ртом.
— Я… я не… — Она опускает взгляд на простыню.
Мне нечего ответить. Я не могу дотянуться до нее и сказать, что тоже люблю. Я роняю голову и жду хлопка двери, когда она вскакивает с кровати.
Но хлопка не слышно.
— Ну и в чем дело-то? Тебе нужно вернуться? — вместо этого говорит она.
Я поднимаю взгляд, не сдержав сардонического смешка. Из всех вопросов она задала этот…
— В конце концов — да.
Она хватает с пола майку, натягивает через голову и злобно смотрит на меня.
— Я знала, что ты уйдешь.
Мои губы искривляются в ухмылке.