В объятиях графа
Шрифт:
– Ваша репутация имеет большое значение. Вы считаетесь уважаемой женщиной. Ошибка, подобная этой, может очернить вас чернее вороны.
«В самом деле?» Анна выпрямилась за своим столом.
– Вы подвергаете сомнению мою репутацию, лорд Свартингэм?
Он остановился как вкопанный, повернув к ней разъяренное лицо.
– Не будьте дурочкой. Я не сомневаюсь в вашей репутации.
– Неужели?
– Ха! Я…
Но Анна опередила его:
– Если я уважаемая женщина, естественно, вы можете полагаться на мой здравый смысл. – Она чувствовала, как в ней нарастает гнев, сильное напряжение внутри головы
– Не используйте софистику в споре со мной. – Он указал на нее пальцем через комнату. – Ваше положение в деревне будет уничтожено, если вы продолжите придерживаться такой линии поведения.
– Я могу вызвать некоторую критику, – она сложила руки на груди, – но, думаю, вряд ли я обесчещена из-за акта христианского милосердия.
Граф издал грубый звук.
– Христиане в деревне будут первыми, кто осудит вас.
– Я…
– Вы чрезвычайно уязвимы. Молодая привлекательная вдова…
– Притом работающая у одинокого мужчины, – милостиво указала Анна.
– Я этого не говорил.
– Не вы, но другие.
– Это именно то, что я имею в виду! – прокричал он, надеясь, очевидно, что достаточная громкость голоса придаст ему силы. – Вы не можете общаться с этой женщиной!
Ну, это уже слишком. Глаза Анны сузились.
– Я не могу общаться с ней? – повторила она за ним, на этот раз более громко.
Лорда Свартингэма насторожил ее тон. И не зря.
– Разве не мужчины, общаясь с ней, сделали ее тем, что она есть? – спросила она. – Никто не беспокоится о репутации мужчин, которые покровительствуют шлюхам.
– Не могу поверить, что вы говорите о таких вещах, – прошипел он в ярости.
Напряжение в голове Анны пропало, сменившись стремительным потоком головокружительной свободы.
– Да, я действительно говорю о таких вещах. И я знаю, что мужчины делают больше, чем просто говорят о них. Почему-то мужчина может посещать проститутку регулярно – даже каждый день, – и тем не менее он будет абсолютно уважаем. В то время как бедная девушка, которая участвовала в том же акте, что и он, считается грязным товаром.
Граф, казалось, потерял дар речи. Он несколько раз фыркнул. Анна не могла остановить поток слов, льющихся из ее рта:
– И я подозреваю, что не только низшие классы покровительствуют таким женщинам. Полагаю, что, конечно, и благородные джентльмены посещают дома с дурной репутацией. – Губы Анны непослушно дрожали. – Разве это не кажется ханжеским для мужчины – пользоваться шлюхой, но не помочь ей, когда она в беде? – Анна смолкла и быстро заморгала. Она не станет плакать.
Фырканья слились в ужасный рев.
– Мой Бог, женщина!
– Думаю, мне сейчас лучше уйти, – только и смогла сказать Анна, прежде чем выбежать из комнаты.
О господи, что она наделала? Она вышла из себя в присутствии мужчины и спорила со своим работодателем; несомненно, она потеряла все шансы продолжать свою работу в качестве секретаря графа.
Глава 6
Люди в замке танцевали и кричали от радости. Их враг побежден, и им больше нечего бояться. Но посреди их праздника ворон прилетел обратно и приземлился перед герцогом.
–
Но какая из дочерей должна стать его женой? Старшая закричала, что она не принесет свою красоту в жертву ужасной птице. Вторая сказала, что теперь, когда армия принца разбита, зачем выполнять договор? Только младшая, Аурея, согласилась сохранить честь отца. И в ту ночь во время самой странной из проводимых когда-либо церемоний Аурею выдали замуж за ворона. И как только они были провозглашены супругами, ворон предложил ей сесть к нему на спину и полетел прочь со своей молодой женой, крепко держащейся за его перья…
Эдвард уставился Анне вслед в недоуменной ярости. Что только что произошло? Когда он потерял контроль над разговором?
Он повернулся, схватил две фарфоровые статуэтки и табакерку с камина и швырнул их об стену с молниеносной скоростью. Все разбилось вдребезги, но его это не успокоило. И что нашло на эту женщину? Он всего лишь указал ей, хотя и в довольно жесткой форме, что негоже принимать в порядочном доме проститутку, а она посмела высказать такое ему в лицо. Какого черта вообще здесь творится? Он бросился в холл, где в проходе маячил слуга, бессмысленно глядя в окно.
– Не стой здесь без дела, тупица! – заревел граф. – Пойди и скажи Джону-кучеру, чтобы заложил карету, а потом догнал и довез Анну Рен. Глупая женщина нарочно пойдет пешком до самой деревни, просто чтобы досадить мне.
– Да, ваша милость. – Слуга бросился выполнять приказание.
Эдвард со злостью вцепился руками себе в волосы, натянув их так, что почувствовал боль. Женщина! Собака стояла позади него.
Хоппл выглянул из-за угла, как мышь из норы, проверяя, миновала ли гроза. Он прокашлялся, привлекая внимание графа.
– Женщины иногда совершенно безрассудны, не
правда ли, милорд?
– О, помолчи, Хоппл. – И Эдвард вышел из зала.
На следующий день птицы едва начали свои утренние трели, когда послышался сильный стук в передней части дома. Первой мыслью Анны было, что этот стук – продолжение ее ужасного сна, но потом она открыла глаза, и сон отступил.
Но стук, к несчастью, не прекратился.
Анна сползла с тюфяка и нашла свой небесно-голубой халат. Запахнувшись в него, она, спотыкаясь, спустилась босыми ногами по холодным ступеням, зевая так широко, что челюсть скрипела. Посетитель к этому времени довел себя до безумия. Кто бы это ни был, ему недоставало терпения. Она знала только одного человека с таким темпераментом… «Лорд Свартингэм!»
Одна его мускулистая рука держалась за косяк у нее над головой, другая поднята в готовности к новому удару в дверь. Торопливо он опустил руку, сжатую в кулак. Собака рядом с ним виляла хвостом.
– Миссис Рен. – Он сердито посмотрел на нее. – Вы еще не одеты?
Анна посмотрела вниз, на свой мятый халат и босые ступни:
– По-видимому, нет, милорд.
Собака протолкнулась мимо ног графа и уткнулась мордой ей в руку.
– Почему нет?
– Может, потому, что еще слишком рано делать это?