В объятиях монстра. Любой ценой
Шрифт:
— Не смей!
— Это ты не смей снова ей верить. Тебе следует навсегда ее забыть. Она тебе не пара, и уж точно не мать для Катюши.
— Пошел вон.
Указываю на дверь, сдерживая себя из последних сил, чтобы самому лично не выкинуть его из дома.
— Не забывайся. Я твой отец.
— Сейчас я думаю, что он зря я тогда пошел на примирение с тобой. Даже ради дочери. Ты ничуть не изменился.
— Да и ты, каким был идиотом, таким и остался.
— Уходи.
— Я уйду, но поверь, ты еще прибежишь ко мне, когда эта дрянь
— Поверь мне, отец, даже если это будет так, к тебе я больше не приду. Ты хоть на секунду задумался, что эта дрянь, как ты говоришь, спасла жизнь твоей внучке. Она могла погибнуть сама.
— А кто в этом был бы виноват? Ее муженек. Не думал ли ты, что это просто такой ход. И выжила она не потому, что ей повезло, а потому что он стрелял в нее только за тем, чтобы ранить.
— Последний раз повторяю - убирайся отсюда.
Но вместо этого я вышел сам. Не мог больше находиться с ним одной комнате, понимая, что могу не сдержаться. Сегодня передо мной стоял прежний отец. Тот самый, который лучше всех знал, что для меня лучше. И только его точка зрения правильна.
Заходя на кухню, смотрю на двух прекрасных созданий.
Мать и дочь.
Сейчас внутри меня куча противоречий. С одной стороны, мне хочется верить в то, что Инна, возможно, меня никогда не предавала. А с другой…
Ловлю ее взгляд на себе и понимаю, что она все слышала. В ее глазах страх. Она боится, что я послушаю отца и выгоню ее. Как минуту назад выгнал и его.
Раздается громкий хлопок двери.
Он ушел.
Инна вздрагивает, ожидая моего решения.
— Покажи мне то письмо.
– прошу ее, потому что понимаю, что она тогда не лгала. И не писала его сама.
И, возможно, именно там я найду ответы на все свои вопросы.
Две недели спустя
ИННА
— Ты не обязан.
Смотрю на Пашу, что уже почти оделся, чтобы сопровождать меня в суд. Сегодня еще одно заседание по поводу моего развода. И если все решится хорошо, то оно будет также последним.
Я на это очень надеюсь.
И очень благодарна Паше, что он вызвался меня сопровождать. Так сказать, поддержать или поздравить, будет ясно по исходу суда. Хотя я знаю, что не только в этом дело.
Паша хочет видеть Дэна.
Со дня покушения прошел месяц. И он так и не смог доказать, что во всем виноват Денис. Стрелявший взял всю вину на себя. И я даже не сомневаюсь, что большую роль в этом сыграли деньги. У него осталась семья: жена и двое детей. И до того дня они жили очень худо. Теперь же они ни в чем не нуждаются.
И единственное, чего я не понимаю, как человек, у которого тоже есть дети, смог стрелять в ребенка.
Хотя, наверное, когда твои дети голодают, можно и не такое сделать.
Я не оправдываю. И даже ненавижу, но и понять могу. Как бы глупо это ни было.
А Денис…
Он просто загасился. От него не было ни звонков. Ни сообщений. И он даже съехал из дома, который
Но я даже боюсь надеяться на то, что смогу остаться здесь навсегда.
После того дня, когда он выгнал из дома своего отца и прочел письмо от моего, наши отношения изменились. По крайней мере, не было больше обвинений в мою сторону. Но и не разговаривали о случившемся. Я как-то пыталась завести разговор на эту тему, но паша слишком быстро ее сворачивал, намекая на занятость.
И я терпеливо жду, когда он уже созреет для того, чтобы мы серьезно поговорили.
А еще мне так хочется рассказать нашему Котенку, что я ее мама. Но я знаю, что еще слишком рано. Да и паша не дал своего согласия.
Надеюсь, что после суда все измениться.
Для меня также было сюрпризом узнать, что мой папа был шизофреником. Это многое объясняет. В том числе и его поступки. И жажду мести. И вообще все. Хотя, возможно, именно мои отношения с Акульским дали толчок к тому, что его болезнь обострилась.
Я не знаю.
— Не говори глупостей. Кто-то должен быть с тобой рядом, если этот урод снова решит угрожать.
Улыбаюсь и киваю.
А вообще, глядя на него, я постоянно поражаюсь тому, как он красив. И мне всегда до безумия хочется прижаться к нему. Почувствовать его руки на своем теле.
Я безумно этого хочу.
И мечтаю об этом каждую ночь, засыпая в одинокой постели.
Но стоит отметить, Пашка держит себя в руках. Хотя я и ловлю порой его взгляды, полные желания, он ни разу не перешагнул черту. И это меня огорчает. И поражает.
Какая выдержка.
В суде нас ждало разочарование.
Денис не явился.
И слушание отложили еще на неделю.
Я была зла. Но Акульский, кажется, был просто в бешенстве. Он пытался несколько раз дозвониться до него, но телефон был выключен. И так, между прочим, уже не первый день.
Я что-то начинаю волноваться.
Нет, мне плевать на него, но интуиция подсказывает, что что-то тут не так.
— Придется тебе еще недельку походить замужней.
– улыбается Пашка, открывая мне дверцу машины и дождавшись, когда я сяду, закрывает его. Обегает капот и садится за руль.
— Утешил, называется. Я мечтаю поскорее избавиться от этого статуса.
— Я тоже.
Резко поворачиваюсь к нему, не веря своим ушам.
— Что ты сказал?
– шепчу, смотря на него с каким-то нетерпеливым ожиданием.
— Я сказал что хочу, чтобы поскорее избавилась от этого урода. И тогда я бы смог пригласить тебя на ужин.
— Правда?
— Правда.
— Я тоже очень этого хочу.
Наши глаза встречаются, и я тону в них, сама не замечая, как вдруг начинаю к нему тянуться. И уже в следующую секунду его рука ложится на мой затылок, и он притягивает меня к себе, чтобы поцеловать.