В объятиях наследницы

Робинсон Мэгги

За столом внезапно наступила тишина, и Луиза подняла взгляд от своего фруктового мороженого с шампанским. Глаза всех присутствующих были устремлены на нее. Что такое?

– Луиза, твой муж только что рассказал мне в высшей степени шокирующую историю о твоем пребывании в Монте-Карло. Пожалуйста, скажи, что это неправда, – звенящим голосом произнесла тетя Грейс.

Луиза наклонилась вперед, но поймать взгляд Чарлза ей не удалось.

– М-Макс, как правило, не лжет. Ведь так, дорогой? – Она села, выпрямившись, насколько возможно, но поверх

перьев миссис Мервин смогла увидеть лишь макушку его темноволосой головы.

– Я лгу лишь тогда, когда вы мне велите, дорогая, – ответил он, поворачиваясь, чтобы она могла его видеть. Выражение его лица Луиза могла бы описать как «нехорошее» и сразу же поняла, что у нее неприятности.

– Почему бы вам не сказать мне, что вы там рассказали? Тогда я смогу вынести суждение о вашей правдивости.

– О, вы рассказываете эту историю гораздо лучше меня, мой ангел!

Луизе хотелось убить его прямо на месте, в Роузмонте. Интересно, сумеет ли он задержать дыхание настолько, чтобы обмануть владельца похоронного бюро?

– Раньше она мне этого не рассказывала, и теперь я понимаю почему, – заметила Грейс.

– О, все было не так уж плохо, миссис Уэстлейк. Если подумать, так это могло бы показаться весьма милым и забавным.

– Ну же, Луиза, не нужно тайн, – злорадно усмехнулся сэр Ричард. – Нам всем очень хочется знать, что вы на самом деле вытворяли, пока вас тут не было.

– Мы… Мы проводили в Монте-Карло медовый месяц, – начала Луиза. По крайней мере, так она писала тете Грейс.

– Как вам известно, мы познакомились в Лувре, – вмешался Чарлз. – Возле той безобразной, мрачной картины Рембрандта. Не правда ли, Лулу?

О да. Смерть Максу. И возможно даже, Чарлзу Куперу.

– Однако ни она, ни я не видели этой дурацкой картины – прошу прощения, дамы, этой благословенной картины. Из-за чего столько шума, кстати? Сплошь черный да коричневый, будто смотришь на дно бочки. Мы немного посмеялись над этим, а потом одно привело к другому. Я был счастливейшим человеком в мире, когда убедил ее выйти за меня, и после брачной церемонии мы отправились прямо в Монте-Карло.

– А где свершилась церемония? – поинтересовалась миссис Нейсмит, как и положено хорошей супруге викария.

– В церкви Святого Георгия на улице Огюста Вакери, – быстро ответил Чарлз. – Это старейшая англиканская церковь в Париже, хотя, разумеется, здание не всегда стояло на этом месте.

Значит, он все-таки слушал Луизу.

– Разумеется, машину вела Луиза. Должен признаться, к тому времени, как мы добрались до цели нашего путешествия, я был готов целовать землю. За рулем она сущий маленький дьявол, совершенно не соблюдает правил. Но у меня ограниченное боковое зрение – в нашей семье автомобильные очки будет носить именно она.

– Я бы ни за что не позволил своей жене водить автомобиль, – заметил сэр Ричард.

– Можно подумать, моя жена будет спрашивать разрешения, – усмехнувшись, ответил Чарлз. – Она во всех отношениях современная, независимая

дама. Оригиналка.

Луиза была готова его простить, да не знала, что еще ей предстоит услышать. Поэтому она, не желая тратить свой запас доброжелательности, принялась разглядывать серебряную вилку в собственной руке. Какой прихотливый узор, бесконечные завитки и прорези. Должно быть, лакеям стоит немалого труда отмыть и навести блеск на такие столовые приборы.

– К делу! Будет вам пикироваться! – Доктору Фентрессу не терпелось услышать продолжение истории.

– Ах да. Пикировка. Как удачно вы выразились, доктор Фентресс, потому что все дело было в пиках, вернее, в их отсутствии. Видите ли, мы играли в бридж в нашем гостиничном номере. Дружеская встреча с другой супружеской четой, с которой мы только что познакомились. Барон и баронесса фон Штойбен.

– Немцы? – Карминного цвета губы тети Грейс сложились в презрительную гримасу. Ей следовало бы подать к столу немецкое мозельское вино, но она питала презрение к этой стране.

– Австрийцы, кажется. Очаровательная пара, не правда ли, Луиза?

Луиза ни разу в жизни не играла в бридж. Она знала, что эта игра набирала популярность и была похожа на вист, но даже в вист она не играла. Ум ее не был приспособлен для карт – почти все время в Монте-Карло она посвятила тому, что восхищалась драгоценностями и нарядами других путешественниц да гуляла по пляжу вместо того, чтобы сидеть за карточным столом.

– Они были очень милы. Хотя Ганс немножко зануда. – Почему бы ей не приукрасить рассказ яркими подробностями.

– Но они с Минной просто созданы друг для друга, не правда ли, дорогая? Прямо яблочный штрудель, такая аппетитная. Так вот, пики были козыри, но Луиза просчиталась. Она проиграла на трех последних взятках и была вынуждена заплатить штраф.

– Тебя могли видеть! – Грейс схватилась за сердце.

О господи. Теперь и Луизе стало интересно, что за скандальную выходку она совершила.

– Макс, вам придется сказать самому. Мне слишком стыдно.

– Чепуха. Вы среди друзей и родных. Что бы ты ни сделала, Лулу, мы уже ничему не удивимся. Ты так похожа на свою дорогую матушку, – защебетала Изобел. – Просто разбойница!

Чарлз, наконец, пришел к ней на выручку:

– Не волнуйтесь, дорогая. Я закончу историю. Мы заключили пари – проигравший должен был сделать что-то возмутительное в общественном месте – любое, что велит победитель.

Луиза закрыла глаза. Если сейчас Чарлз Купер заставит ее плясать канкан, она даст ему пинка в самое уязвимое место его тела, как только они останутся наедине.

– Барон потребовал, – продолжал Чарлз, – чтобы Луиза пробралась на сцену оперного театра Монте-Карло и спела. Разумеется, в здании никого не было, кроме уборщиков. Но они побросали свои метлы и щетки, а потом стали божиться, что Луиза пела лучше Нелли Мельба. Они никогда не слышали столь своеобразного исполнения «Славного короля Венцеслава».