В объятиях наследницы
Шрифт:
– Да, так и было. Вы все можете убедиться, что капи… гм, мистер Норвич снова получил серьезную травму. После последнего нападения он лишился зрения. По крайней мере, я могу дать ему сандвич, который ему легко удержать в руках. – Луиза сжала руку Чарлза. Может быть, он и хотел бы отнять у нее руку, но помнил о своей роли, что позволило ей прикасаться к нему.
Он нахмурился.
– Кто это?
– Это я, мой дорогой. Вам не стоит беспокоиться. Я о вас позабочусь. Я тоже знаю свой долг. В горе и в радости, в богатстве и нищете, в болезни и здравии, пока
По комнате прокатился отчетливый вздох – зрители оценили романтический жест Луизы. Она надеялась, что миссис Ивенсонг зорко наблюдает за выражением лиц присутствующих. Кого эта сцена тронула? Кому показалась отвратительной?
Чарлз стиснул ее руку так, что стало больно, и нагнулся к ней с видом любящего супруга.
– Вы переигрываете, – шепнул он ей на ухо, отчего волоски на ее шее поднялись дыбом. Он так близко и одновременно так далеко!
– Кто бы говорил. Неужели было так необходимо разбивать вазу в передней?
– Вы хотели спектакль. Я его разыгрываю. А ваза была чертовски безобразная.
Свободной рукой Луиза погладила Чарлза по щеке, и он застыл.
– Ищите признаки вины или торжества. Вы можете за ними наблюдать, и никто не заподозрит, что вы на них смотрите.
– У меня уже есть подозреваемый.
– Кто? – всполошилась Луиза.
– Не сейчас. – Лицо Чарлза было непроницаемо. А Луизе, до того как она до него дотронулась, казалось, что Чарлз вполне наслаждается игрой.
Она велела слугам удалиться и дожидаться своей очереди в передней. Последовало торопливое шарканье ног. Кто-то казался подавленным, другие были настроены воинственно. А некоторые слишком устали, чтобы задаваться вопросом, что взбрело хозяевам на ум. В течение этой ночи Луизе предстоит изучить всю гамму человеческих эмоций!
Чарлз сидел возле нее, молчаливый и мрачный, а слуги под руководством Гриффита входили по одному. Очень немногие имели право входить в оружейную, разве что у них, как у Кэтлин, были запасные ключи. Зато оранжерея была открыта для всех. Миссис Ивенсонг задавала мало вопросов, зато все они были очень целенаправленными. Все слуги клялись, что не имеют отношения к нападению на чету Норвич.
Выслушав очередную клятву в невиновности, Луиза все сильнее приходила в отчаяние. Но чего она ожидала? Как было бы чудесно, если бы кто-нибудь пал ниц на турецкий ковер и признался, терзаемый угрызениями совести. С ее стороны, было наивно надеяться, что план принесет плоды. И сейчас она просто сидела в опустошенном молчании.
Миссис Ивенсонг уже вышла и оставила их наедине, двигаясь с поразительным для дамы столь почтенного возраста проворством. Луиза сидела на диване, не шелохнувшись. Чарлз был рядом, и ей было так удобно с ним. Он давным-давно уснул, четыре бессмысленные беседы назад.
В своем блаженном забытьи он привалился к Луизе и опустил голову ей на плечо. Луиза знала, что солдат тренируют так, чтобы они могли заснуть где угодно, если могут улучить минуту, и не льстила себе. Ничего это не значило; никакого тайного знака, что на самом деле он ею дорожит. Чарлз по-прежнему
Что ж, разве Чарлзу можно что-нибудь запретить? Но как его убедить, что у них есть будущее?
Его нельзя подкупить, да Луиза и не хотела бы, чтобы он купился. Она не возражала бы против того, чтобы использовать сексуальный соблазн, но это казалось ей неправильным и даже безнадежным. Похоже, она вообще не представляла, что делать.
Луиза была вынуждена прийти к единственному заключению. Ей придется сказать Чарлзу, что она полюбила его и просто не сможет без него жить. Она уже говорила ему это; он должен услышать эти слова еще раз. Они вместе могут бороться со своими демонами!
Чарлз – не единственный, кому снятся дурные сны.
Часы пробили три.
– Чарлз, – тихо сказала она. Луиза не беспокоилась, что кто-то услышит, как она называет его настоящим именем. Все слуги давным-давно улеглись в свои кровати, получив заверения, что им разрешается встать попозже. Придется Луизе объясняться с тетей Грейс.
Прежде чем самой отойти ко сну, миссис Ивенсонг обменялась с Луизой соображениями – приглушенным голосом, под тяжелое дыхание Чарлза, сраженного внезапной дремотой. И они с Луизой установили человека, который выделялся среди прочих.
Мотив. Возможность. Слова, которые до этих неприятных событий могли встретиться исключительно в отчетах об убийствах или в грошовых детективных романах. Луиза была очень осторожна в своем оптимизме. Однако, если слуги невиновны, остаются только члены семьи да мисс Спрюс.
Невыносимо.
– Проснитесь, Чарлз! – Не могла же Луиза оставить Чарлза на диване на всю ночь.
Она хотела, чтобы он лежал в ее постели. Ночь началась с того, что Луизе пришлось спать на стуле, и у нее не было никакого желания туда возвращаться. Веки Чарлза затрепетали, и он вдруг отпрянул от нее, будто дотронулся до раскаленной печки.
– Прошу прощения, мисс Стрэттон. То, что я заснул, это непростительно.
«Мисс Стрэттон? О-о, Чарлз. Как будто меня это оттолкнет».
– У вас был очень трудный день. Что вы думаете?
Чарлз встал, с заспанным и таким милым лицом.
– Насчет чего?
– Насчет расспросов, глупенький. Миссис Ивенсонг и я почти уверены, что виновник…
– Кэтлин, разумеется.
Луиза так и подскочила.
– Кэтлин?! Не говорите чепухи. Разумеется, это никак не может быть Кэтлин!
– Мы не можем обсуждать это здесь, – заметил Чарлз, этот досадный глас разума. – Нас кто угодно может подслушать.
– А я решительно настроена с вами спорить! Откуда вам явилась столь абсурдная идея?
Чарлз дотронулся пальцем до заросшего щетиной подбородка.
– Хм. Давайте посмотрим. Удар по голове. Колючки. Грибы. Блохи. Признаю, что огнестрельное оружие для нее – это что-то новенькое. Но у нее под рукой есть Робертсон. Она водит его за нос, как вы водили меня. Лишь Кэтлин была на свободе после того, как миссис Лэнг заперла все двери. Это же очевидно.