В Объятиях Соблазна
Шрифт:
Ханна поставила наш скромный саквояж на пол и принялась распаковывать вещи. К счастью, в спешке мы его не потеряли.
После служанка засуетилась, помогая мне снять верхнее платье и распустить шнуровку на спине лифа. Но даже оставшись в одной тонкой сорочке, я все равно задыхалась, словно удавка стягивала горло. Воспоминания о чудовищном притоне мотыльками метались в голове, вспыхивали под веками чередой непристойных картин. Я сжала виски, пытаясь прогнать навязчивые образы. Какой стыд, какой позор! Подумать только, моя любимая тетя послала меня в этот вертеп разврата! Зачем, ну зачем?!
Вскочив,
— Миледи, что же нам теперь делать? — пролепетала она. — Неужели синьора Беатрис и в самом деле…
— Ни слова больше! — резко оборвала я, не в силах слышать страшные догадки. — Я не верю, не хочу верить, что тетя имеет какое-то отношение к этому притону! Наверняка здесь какая-то ужасная ошибка!
Служанка смолкла, опустив глаза. Я глубоко вздохнула, пытаясь совладать с нервной дрожью. Так, Элизабет, возьми себя в руки! Истерикой делу не поможешь. Нужно срочно решить, что делать дальше.
— Мы уезжаем, Ханна, — твердо произнесла я. — Завтра же, с первыми лучами солнца. Я не желаю более оставаться в этом греховном городе! Венеция отравлена пороком, здесь на каждом шагу таятся обман и искушения. А уж это загадочное наследство, да будет оно трижды проклято! Теперь я отлично понимаю весь этот туман и недомолвки в письме тети. Будь я проклята, если приму хоть шиллинг от нее после всего случившегося!
— Но как же быть с поверенным, миледи? — робко спросила Ханна. — Разве вы не должны с ним встретиться, подписать какие-то бумаги?
— К черту бумаги! — сорвалась я. — Лучше вернусь домой нищей приживалкой, чем буду иметь дело с этими грязными делишками! Мое доброе имя дороже любых денег. И раз уж леди Беатрис посчитала, что может купить мою честь и готовность участвовать во всем этом непотребстве, то она просчиталась! А я умываю руки.
Гнев и решимость бурлили во мне, вытесняя страх и панику. Да, вот так я и сделаю! Сбегу без оглядки из этого обманчивого, зловещего места! Найду экипаж, доберусь до вокзала — и прощай, распутная Венеция! Я еще покажу, что не позволю запятнать свою репутацию и доброе имя всеми этими мерзкими тайнами!
— Ханна, собери наши вещи, — скомандовала я. — На рассвете мы уезжаем, и точка. Хватит с меня потрясений и загадок!
Испуганно кивнув, служанка бросилась складывать наш скромный багаж. А я устало опустилась на постель, обхватив себя руками за плечи. Нужно попытаться урвать хоть пару часов сна, чтобы завтра со свежей головой сделать то, что должно. Да, побег — не самый достойный поступок, особенно для гордой леди Эштон. Но лучше прослыть трусихой, чем потерять честь в этом логове греха!
Медленно проваливаясь в зыбкую дрему, я упрямо твердила про себя: «Завтра все закончится. Завтра я вырвусь из этого кошмара». Вот только отчего-то на сердце скребли кошки и было так горько и тоскливо, словно я совершаю ужасную ошибку…
Засыпая, я снова и снова проигрывала в голове события этого бесконечного дня: письмо тети, приезд в Венецию, шокирующее посещение развратного дома, бегство по темным улицам, встреча с галантным лордом Уэстбруком… Его мягкий голос и ласковый взгляд так и стояли перед глазами, на миг
Последней перед тем, как провалиться в тяжелый сон, перед моим мысленным взором возник образ того загадочного красавца из притона. Его точеные, словно высеченные из мрамора черты, печальный излом бровей, янтарные глаза, прожигающие насквозь… Что-то в выражении этого лица не давало мне покоя. Насмешка? Вызов? Или все же безмолвная мольба о помощи?
Глава 3
Марко
Я вошел в роскошный кабинет Биатрис, по-хозяйски оглядывая обстановку. Мягкий свет масляных ламп озарял стены, обитые дорогим генуэзским бархатом. Тяжелые портьеры цвета бордо придавали помещению торжественность и легкий налет порочности, свойственный заведению. Массивный стол красного дерева, заваленный бумагами и счетными книгами, недвусмысленно намекал на процветающий бизнес.
Но сейчас мое внимание привлекла другая картина. В кожаном кресле, вальяжно раскинувшись, сидел мой друг, Лучано. Полуобнаженные куртизанки, затянутые в шелковые корсеты с венецианскими кружевами, ублажали гостя со знанием дела. Одна, опустившись меж его ног, игриво покусывала внутреннюю сторону бедер. Вторая, примостившись на подлокотнике, шептала на ухо Лучано непристойности, распаляя воображение.
Заметив меня, вторая красотка грациозно скользнула вниз и присоединилась к подруге. Теперь уже две нимфы склонились над пахом Лучано, словно борясь за право первой насладиться его членом. Их руки сплелись на возбужденном органе, губы по очереди скользили по отполированной головке. Жемчужные нити на лебединых шеях покачивались в такт движениям, а в волосах алмазными искрами сверкали шпильки. Зрелище выглядело настолько греховно-прекрасным, что даже мое видавшее виды сердце на миг дрогнуло.
Лучано, откинулся на спинку кресла и блаженно прикрыл глаза. Его пальцы путались в локонах красоток, а бедра уже начали плавно двигаться, подстраиваясь под ритм страсти.
— О да, мои прелестницы, продолжайте… Покажите, на что способны ваши умелые язычки… — хрипло постанывал он, направляя девиц жаркими командами.
Опытные куртизанки творили чудеса, лаская и распаляя клиента со всем мастерством, что дарили им долгие годы в профессии. Их руки скользили по напряженному телу Лучано, языки и губы порхали, словно крылья экзотических бабочек. В воздухе разливался тяжелый аромат мускуса и розового масла, кружа голову пьянящим букетом.
Стоны и вздохи сладострастия становились все громче, заполняя кабинет симфонией плотского наслаждения.
— Клянусь Мадонной, Марко, твои девочки — настоящие жрицы любви! Обслужат любого, как султана османского… ах!.. — выдохнул Лучано, закатывая глаза.
Но я лишь раздраженно поморщился, с холодным равнодушием наблюдая за разворачивающейся передо мной вакханалией. Скривив губы, я подошел к резному секретеру, достал хрустальный графин с граппой и щедро плеснул крепкий алкоголь в бокал. Залпом осушив терпкий напиток, я уселся в кресло напротив Лучано.