В объятиях убийцы

Александрова Наталья Николаевна

Тетя Надя, Надежда Николаевна, была двоюродной сестрой моего отца, они дружили, но когда отец умер, тетя Надя как-то постепенно перестала у нас бывать. С матушкой они никогда не были особенно близки, сестру она здорово недолюбливала, говорила, что Анька – страшная эгоистка. Анька платила ей тем же, всегда отзываясь о ней в разговоре с каким-то пренебрежением, считала неудачницей. Еще бы – с мужем развелась, растит ребенка одна, работает простым инженером – нет, такие родственники мою сестрицу не устраивали.

Мне тетя Надя нравилась. Поскольку родственники проели

мне всю плешь о том, что женщина не должна жить одна, что обязательно надо выйти замуж, я приводила им в пример тетю Надю – вот, пожалуйста, живет человек один и ничего, характер спокойный, на людей не бросается. Сестра пренебрежительно махала рукой, а матушка возражала, что все-таки у Надежды есть ребенок. «Ну уж нет, – отвечала я. – Этого вы от меня не дождетесь, чтобы мой ребенок рос без отца. Лучше совсем никого не надо – ни мужа, ни детей».

Наши споры прекратились сами собой, когда тетя Надя шесть лет назад вдруг неожиданно вышла замуж. Ее дочка Алена жила уже на Севере, была там замужем за военным моряком, и тетя Надя тут быстро нашла себе мужа. Очень она меня подвела, потому что матушка с сестрицей как с цепи сорвались.

– Вот видишь, – говорила мать и больше ничего не добавляла, – вот видишь…

Из-за этих разговоров я сначала очень не любила тети-Надиного мужа Сан Саныча, хотя, если сказать по совести, он довольно симпатичный дядечка. Приличный такой мужчина, постарше ее, весь из себя аккуратный, дома по хозяйству все делает, к ней хорошо относится. Мы стали видеться с тетей Надей гораздо реже, а последние несколько лет встречались буквально считанные разы. Поэтому вся история с Максимом была тете Наде неизвестна, хотя единственный человек, с кем я могла бы поделиться, – это она.

– Ну так что, Маринка, как у тебя дела?

– Да я ничего, а что ты вчера к нам не подошла?

Она промолчала, и я поняла, что она постеснялась навязываться, увидев, что я не одна.

– Ну и как тебе мой спутник?

– Да я его толком не разглядела, – замялась тетя Надя.

Все ясно: не понравился. Да и кому понравится этакая туша?

– Ты не бойся, тетя Надя, он мне никто.

– Да? Ну и бог с ним. Ты давай, заходи в гости.

– Когда?

– Да хоть сегодня. – И, зная, что мне хочется поболтать с ней наедине, тетя Надя добавила: – Сегодня вечер свободный, у Сан Саныча лекции.

Я немного подумала и решила, что чем я буду сидеть дома и изводиться, позвонит завтра Максим или не позвонит, я лучше навещу тетю Надю.

Ближе к концу работы позвонил еще Алик, поинтересовался моим настроением и самочувствием. Я сказала, что чувствую себя прекрасно, и быстро с ним распрощалась, пока он не успел меня еще куда-нибудь пригласить. Зойка уже перестала удивляться на мое поведение.

Мы чудно посидели с тетей Надей, перебрали косточки всем родственникам. Она сказала, что я хорошо выгляжу, оживленная и посвежевшая. Сама не знаю, почему я начала разговор про Алика.

– Ну что, тетя Надя, не понравился тебе мой кавалер?

– Да как тебе сказать… Уж очень вид у него такой… тюфяковый. Но я, конечно, никого не хочу

обидеть, – спохватилась она, – если он тебе нравится…

– Да ничего он мне не нравится, он просто меня в театр пригласил. Я и пошла, неудобно было отказаться.

Тетя Надя внимательно на меня посмотрела и вдруг сказала:

– Во всяком случае, это явно не тот человек, для которого ты стащила у сестры французское платье.

Вот те раз! Ведь я же сама как дура жаловалась ей на Аньку и рассказала про платье. Да, нашей тете Наде палец в рот не клади, все видит насквозь. И я вдруг рассказала ей про Максима, не все, конечно, а в самых общих чертах. Но, думаю, она обо всем догадалась – сложила в уме два и два, вспомнила, какая я была жалкая два года назад, и все поняла.

– И вот теперь он вернулся, а тут еще этот Алик. Как это у Островского? «Не было ни гроша, да вдруг алтын»? Это про меня.

– А это всегда так бывает, – засмеялась тетя Надя. – Мужики чувствуют, если кто-то у тебя есть, и сразу как мухи на мед слетаются. Но я тебе вот что скажу: лучше два, чем ни одного, а еще лучше – три!

– Да куда мне их – солить, что ли? Мне и с двумя-то не разобраться. Каждый вечер где-то хожу, собой заняться некогда. Как думаешь, в какой цвет мне покраситься?

От метро я обычно иду к дому наискосок, дворами, мимо школы и строящегося дома. Там и всегда-то малолюдно, а сейчас было довольно поздно, и на пути мне не попалось вообще ни души. На сердце было тревожно, казалось, что меня ждет что-то плохое. Я как могла гнала от себя эти предчувствия и дурные мысли, но позднее время и безлюдный пустырь не способствовали оптимизму. Проходя мимо стройплощадки, я остановилась, чтобы вытряхнуть камешек из туфли. Это задержало меня на несколько секунд и, возможно, спасло мне жизнь.

Надев туфлю, я пошла вперед, и тут из-за угла вылетела темная машина с погашенными фарами и на огромной скорости помчалась прямо на меня. Я отскочила назад, еле успев увернуться. Не задержись я из-за камешка – быть мне под колесами. Машина, яростно взвизгнув тормозами на вираже, исчезла за углом, а я долго не могла отдышаться. Ноги подгибались, руки тряслись, в общем, я впала в панику. Нет, нервы надо лечить. Хотя у кого угодно сдадут нервы, если под машину чуть не угодишь…

Я отдышалась, успокоилась, пригладила волосы, чтобы домашние ничего не заметили, – матушку волновать никак не хотелось, себе дороже. Но матушка, открыв мне дверь, сразу же заподозрила неладное и не отстала до тех пор, пока я не рассказала ей про машину.

– Ездят какие-то ненормальные, или пьяный там за рулем был!

Дома никого не было: сестра с Дашкой поехали навестить другую Дашкину бабушку, она болеет, не выходит из дома, и очень просит, чтобы Дашку привозили к ней хотя бы раз в три месяца. Славка, как всегда, работал. Матушка так за меня испугалась, что наступила сама себе на горло и предложила поужинать.

– Спасибо, мама, я у тети Нади была, есть не хочу.

– Ну, как она?

– Выглядит отлично, тебе привет передавала.