В океане
Шрифт:
Вот еще выдумали — поклонник! — негодующе фыркнула Клава.
Она доверительно склонилась в сторону Людова к письменному столу, смотрела правдивым взглядом воспаленных слезами глаз.
— Верьте слову, товарищ майор, я с одним Жуковым только и встречалась. Он жениться на мне обещал.
Всхлипнула, сморгнула слезинку.
— Хоть в ресторане у девушек спросите — с одним Жуковым Леней гуляла… Никаких ему из-за меня неприятностей не будет, скажите?
Людов снял очки, стал старательно протирать стекла.
— Очень беспокоитесь о нем?
— Как не беспокоиться… Его
— А летчика Борисова разве не любили? — как бы невзначай, надев очки, спросил Людов.
Она чуть вздрогнула. Ее взгляд стал напряженным, но она не опустила глаз.
Какого Борисова?.. А, этого… Нет, я просто так, время с ним проводила.
А почему заболели, когда самолет Борисова разбился?
Она продолжала смотреть прямо, но ее глаза странно скосились, глубокие морщины выступили на лбу.
Разве я заболела? Не помню… — Она усиленно соображала. — Может быть, и заболела… Жалко ведь человека…
Вам не было жалко его, когда вино, которым угощали его, отравили! — Людов поднялся из-за стола. Она поднялась тоже.
Я… Я… — Ее голос вдруг огрубел, стал хриплым. — Я это вино с ним вместе пила.
Самолет Борисова разбился через восемь часов после того, как вы пили с ним это вино, — медленно, отчеканивая каждое слово, говорил Людов. — Шеф ваш, давший вам яд, дал и противоядие. Вы знали, что яд начнет действовать, когда Борисов будет в испытательном полете.
Шубина долго молчала. Мелкие капельки пота скатывались на тоненькие подбритые брови.
Выдумываете. Не отравляла я никакого вина. И про какого шефа говорите — не знаю.
Про того, кто имел ключ от вашей комнаты, не раз приходил к вам.
Даже не понимаю, о чем говорите. — Глаза снова подернулись слезами незаслуженной обиды. — И знакомых у меня здесь никого, кроме Лени Жукова, нет…
Майор чуть заметно утомленно вздохнул. — Уведите гражданку Шубину, — сказал Савельеву Людов.
Жуков вошел в кабинет словно запыхавшись, под темно-синей фланелевкой порывисто вздымалась его смуглая, мускулистая грудь. Но майор видел, что Жуков задыхается не от быстрой ходьбы — глубокое волнение проглядывает в каждом движении матроса.
Майор Людов был в кабинете один.
— Ну, товарищ Жуков, садитесь. Рассказывайте, что вас тревожит.
Он указал на стоящий в глубине комнаты широкий удобный диван, присел рядом с Жуковым, положил на диван раскрытую пачку папирос. Жуков будто и не заметил папирос, его грудь вздымалась по-прежнему неровно и быстро.
Отпросился я… С Клавдией Шубиной повидаться мне надо… Один вопрос уточнить.
Что это за вопрос, из-за которого вам ночью увольнительную с корабля дали?
Мне мичман Агеев с увольнительной помог… Мучает меня, что я в такое дело замешан. Комсомолец я, советский моряк… Не говорила она вам, что у нее здесь родственник есть?
— Почему вас интересует этот вопрос? Жуков сжал пальцами колено.
— Подозреваю — неправду она мне сказала… — Замолчал, собирался с мыслями. Спокойно, не глядя на него, сидел рядом майор. — Было такое дело… Както раз очень мне повидаться с ней захотелось… А она меня не ждала… В порту я на попутную машину сел.
Он рассказывал,
— И вижу с машины — сидит она с кем-то на бульварной скамейке, разговором увлечена. Окликнул я ее и махнул прямо на ходу через борт.
Он провел языком по запекшимся губам.
— Подбегаю к ней, а она уже одна встает мне навстречу, от радости смеется. «Кто это, — спрашиваю, — с тобой был?» А его и след простыл на бульваре…
Отвечает: «Ты что, ревновать вздумал? Родственник это мой, дядя». — «Какой такой родственник, никогда ты мне о нем не говорила?» Взяла меня под руку, пошла рядом. «А что о нем говорить? Живем в одном городе, а встречаемся по обещанию раз в год… Зря ревнуешь. Один ты у меня любимый на свете».
Рассмотреть вы этого человека не успели? — спросил майор.
Мельком, с грузовика я его видел. С усами будто… Непримечательный с виду.
Не тот ли это самый, которого в комнате Шубиной убитым нашли? — Жуков удивленно взглянул. — Подумайте, не торопитесь.
— Да ведь сказала она, что тот ей незнакомый. — Отвечайте на вопрос! — резко сказал майор. Жуков сидел, опустив глаза, уперев в колени сильные руки. Его брови сошлись в одну сплошную черту.
— Нет, точно сказать не могу. Сходство намечается, только дядя был старше, с усами…
Майор встал с дивана.
— Хорошо. Пройдите вот в эту дверь, подождите…
Шубина снова сидела перед майором.
— Так, значит, родственник, дядя у вас все-таки есть?
Она устало поправила волосы.
— Он уехал. В прошлом месяце уехал отсюда.
— И давно вы связаны с этим вашим дядей?
Связана? — Ее покоробило это слово. — Да с тех пор как он жить сюда переехал, мне посылочку от тети привез.
А в посылке что было? Шелковые чулки, одеколон?
Капроновые чулки и денег немножко. — Она попробовала улыбнуться, но выражение страха все больше проступало на потускневшем лице.
Начали вы с чулок и одеколона, а кончили — сами знаете чем… — раздельно произнес Людов. — С тех пор как он вашу растрату покрыл…
Какую растрату? — упавшим голосом спросила она. Людов глядел на нее в упор.
Пять месяцев назад вы дневную выручку в кассу не сдали, пропадали где-то два дня… Потом вернулись, полностью отдали деньги, разжалобили всех… Тогда вас купил этот матерый шпион?
Шубина долго молчала. Провела рукой по лицу. Заговорила торопливо:
— Вы все знаете… Когда я выручку прогуляла, не знала, что делать, он меня на улице встретил, предложил помочь… Взамен приказывал, чтобы иногда я из комнаты своей уходила на вечер. Велел, чтобы я ему запасной ключ отдала. И когда познакомилась я с летчиком этим, не думала, не гадала, что так кончится все… А потом Жукова полюбила, хотела уехать с ним отсюда, с прошлым порвать… А этот гад все ходил за мной… Терпеть сил больше не стало… И убила я его, чтобы распутаться с ним.