В оковах бездны
Шрифт:
Включила телевизор, нарушая пугающую гробовую тишину и отгоняя чувство давящего одиночества. Забралась на подоконник и с тоской смотрела на дорогу, казалось, что вот-вот и машина Игоря появится из-за угла, и любимый припаркуется на своем привычном месте.
— И последние новости, — услышала я голос из телевизора. — Сегодня после полудня была расстреляна машина прокурора нашего города Ларина Игоря Викторовича. Автомобиль, потеряв управление, на большой скорости слетел с моста, угодив в реку…
Дальше я не слышала, у меня в ушах загудело, чуть не свалилась с подоконника, смотрела на кадры, сделанные репортерами, и умирала. Показалось, что услышала треск собственного
— Пожалуйста, — умоляюще прошептала, губы дрожали, а слова давались с трудом. — Пожалуйста, скажи, что это неправда, — заскулила я, захлебываясь слезами. — Почему это происходит со мной? Пап, почему?
Меня накрыла дикая истерика, я пыталась вырваться из папиных рук, но он не позволил, только крепче прижал к себе. Ощутила, как игла вошла в мое плечо, кто-то сделал мне укол. Мне было на все плевать, я умирала от огня, который выжигал меня изнутри.
— Машину подняли со дна… Игоря не нашли. Водолазы работают. Раз нет тела, то всегда остается крошечный шанс, — прошептал отец, поцеловав меня в висок. — Тань, ты должна быть сильной, — строго сказал папа, немного встряхнув меня, пытаясь привести в чувства.
— Не могу… Я не смогу без него! — закричала, стуча кулаками по груди отца, мои эмоции вышли из-под контроля.
Он схватил меня за запястья, крепко удерживая, шептал что-то успокаивающее, а я рыдала так громко, что наверняка распугала всех соседей.
А потом как-то резко все внутри стихло, тишина пугала. Я стала как безвольная кукла. Что мне вкололи? Наверняка какое-то успокоительное. Мне было плевать на присутствующих в доме людей, они зачем-то просматривали документы, даже в мой телефон залезли. У меня не было сил задавать вопросы, я притихла, уткнувшись носом в грудь папы.
— Я отвезу тебя к матери, — заявил он и, набросив мне на плечи куртку, взял под руку и повел прочь из дома.
В его машине я отключилась, очнулась лишь, когда автомобиль остановился. Посмотрела на стоящих на крыльце маму, Мишу и Наташу и вжалась в сиденье. Хотелось побыть одной, никого не желала видеть, но понимала, что родные не позволят мне этого. Миша открыл дверь, впустив в салон холодный воздух и, не говоря ни слова, подхватил меня на руки и понес в дом. Брат ловко поднялся на второй этаж, пнул ногой дверь и внес меня в комнату, которая когда-то была моей. Тут ничего не изменилось за эти годы. Миша осторожно уложил меня на кровать и погладил по голове.
— Наташа сейчас сделает тебе чай. Ни о чем не переживай, мы с Колесниковым лично будем следить за поисками. Ты, главное, держись и не смей сдаваться. Поняла? Еще есть шанс, — строго сказал он, а я уткнулась носом в подушку и зарыдала.
— Прости, — мягче проговорил
Мама и Наташа тоже вошли в комнату и обняли меня, они что-то говорили, а я их не слышала, в голове лишь билась мысль: «Игорь! Где бы ты ни был, не смей сдаваться, не оставляй меня! Ты же обещал!»
Родные напоили меня успокоительным чаем. Я сделала вид, что уснула. Когда все ушли из моей комнаты, я села на кровати, подтянула к себе колени и обхватила голову руками. Грудь горела огнем, каждый вдох приносил муку. Прокручивала в мыслях последние слова любимого и тихонько скулила, прикусив зубами кулак. Мне казалось, что меня выпотрошили, уничтожили, раздавили как букашку.
Окинула безразличным взглядом свою комнату, и тошно стало. Господи, какими же глупостями я занималась, когда жила здесь, считала, что мир кружится вокруг меня, что могу покорить любую вершину, психовала, когда Ларин спускал меня с небес на землю, не хотела верить в то, что жизнь сложнее, чем есть на самом деле. Вела себя как эгоистичная дура. Игорь показал мне другую сторону нашего мира, направлял, поддерживал, не давал сбиться с курса. Он был моей жизнью, моим кислородом.
Пролетали недели, а ничего не менялось. Игоря так и не нашли: ни живым, ни мертвым. Моя жизнь превратилась в одно сплошное ожидание. Я дергалась и подпрыгивала при каждом телефонном звонке. До одурения боялась услышать плохие новости. Родные и друзья поддерживали меня, как могли. Чтобы не сойти с ума, я все свое время посвящала работе. А еще прислушивалась к разговорам коллег, всякий раз, когда упоминалась фамилия Добровольского. Я не сомневалась в том, что это он убрал с дороги Игоря, но не могла это доказать. А еще не давал покоя вопрос: что же такого нарыл мой муж? Выходит, Ларин подобрался слишком близко?
Я догадывалась, что все ответы хранились в сейфе. Но как открыть его, не зная пароля?
Перепробовала все комбинации цифр, которые приходили в голову. И ничего.
Жизнь текла, словно быстротечная река, а я будто осталась стоять у ее берегов. Мимо меня прошли все Новогодние праздники, будни превратились в одну сплошную серую массу. Казалось, что меня засосало куда-то на дно бездны, где нет ни света, ни надежды, нет ничего. Я превратилась в ничего не чувствующее существо. Вновь и вновь мыслями уносилась в те моменты своей жизни, где была счастлива. Закрывала глаза, и видела любимый образ: упрямо поджатые губы, темные глаза взирали с хмурым прищуром, от которых внутри все обрывалось и плавилось, крепкие руки, которые умело ласкали. Сдержанный, спокойный, уверенный. Мне не хватало Игоря. И чем больше проходило времени, тем меньше оставалось надежды на то, что он жив. Полгода ни одной весточки.
Вздрогнула, когда зазвонил мой телефон. Встряхнула головой, удивленно прошлась взглядом по своему кабинету. Опять выпала из реальности, в последнее время это происходило все чаще. Приняла вызов, зажав телефон между плечом и ухом.
— Таня, ты помнишь, что я уже целый час жду тебя на улице? — выдохнул Стас.
— Иду, — сухо бросила, отключила телефон.
Как-то упустила тот момент, что рабочий день давно закончился. Стас все эти месяцы был рядом, приходил ко мне практически каждый день. То караулил около работы, то заявлялся ко мне домой. Я мечтала, чтобы меня оставили в покое, но Орлов, как назойливая муха, не отставал. Считал, что настала его очередь вытягивать меня из бездны отчаяния и одиночества. Кататься на коньках совершенно не хотелось, но Стас придумал для нас новые развлечения — ходили в парк кормить уток, то гоняли на мотоцикле по заброшенной трассе.