В оковах его власти
Шрифт:
В тот вечер я старалась больше не появляться в випке, мне на помощь пришел Ваня, ведь обслужить все столы мне и еще одной девочке было просто невозможно.
—Нам срочно нужны новые люди, иначе Порок меня подвесит прямо в центре зала, — высказалась наша администратор в довольно нервной манере, что было ей несвойственно. Возможно, она вообще впервые в жизни обсуждала действия главного при нас, но отчаяние может сделать не только это.
Да уж, эта ночь явно показала, что при форс-мажорных обстоятельствах, мы не выгружали.
Около трех часов ночи из до боли
Мое сердце болезненно сжалось, а в следующую секунду я силком заставила себя отключиться от внутренних переживаний. Не время и не место, вообще бессмысленно это было.
И ровно в тот момент, когда наши взгляды схлестнулись, я перестала дышать, сбитая с толку от увиденного на большом расстоянии. Он смотрел на меня как неодушевленный предмет, не играющий для него особой роли. А затем отвернулся, продолжая идти прочь из заведения. Ни слова, ни полслова, ничего.
Мы вдруг стали чужими. Впрочем, мы ими и были, это я придумала себе что-то, придала всем этим встречам особенное значение, а ведь не стоило. В них и правда не было ничего особенного, я просто искала тепла там, где его не ищут. Просто глупости молоденькой девочки, ни больше, ни меньше.
А пока я смотрела ему вслед, почему-то чувствуя пробоину в груди в том месте, где было сердце. Моей особенностью было довольно быстро привязываться к людям, но здесь все было еще быстрее, потому что в обществе мэра я ощущала себя слишком живой, слишком собой, а не той блеклой копией Маши, которой я была для всех окружающих. Печально осознавать, что все что было — это не нечто особенное, а довольно интересная игра для сильного мира сего.
С тех пор я больше не встречалась с ним, хоть каждый раз искала глазами, приходя на свои смены. Отсутствие разговоров ударило по мне сильнее, чем я думала, потому что я, запрещая себе это, все-таки скучала. Безумно. До боли.
Пусть это и было иррационально. Зато я могла сублимировать в полной мере, упиваясь работой и заботой об отце. О поиске денег. Но даже несмотря на шквал обрушившихся проблем, я снова и снова думала о человеке, внезапно перевернувшем мой мир.
А когда периодически я натыкалась на новости о политической жизни города, в которых непременно было фото четы Беловых, ощущение брезгливости к себе становилось в сто крат выше.
Потому что это было еще одним доказательством настоящего нутра этого человека. Нутра, которого я не разгадала, приняв желаемое за действительное.
ГЛАВА 9
МАША
Подготовка к поступлению давалась мне сложно. Да, начать стоило бы с того, что сразу после школы я никуда не пошла. Просто не смогла бы, потому что именно тогда умерла моя бабушка, и мы с папой остались одни. Мы и его выпивка, что шла рука об руку с друзьями. Конечно, их так можно было бы назвать чисто номинально, собутыльники — вот это
И тогда я разрывалась между желанием убежать от всех проблем, и прокормить себя и свою маленькую семью. Понимала ли я, что отец обречен? Да, но бросить его было подобно предательству, ведь он раньше был совсем не таким. Я помнила другого папу, проводящего со мной все свое свободное время. Но самое яркое воспоминание, это, пожалуй, то, где мне около пяти лет, и мы с мамой и папой отправились в парк устраивать пикник. Самый лучший день, как оказалось позже, последний счастливый день нашей семьи.
После же были одни слезы, смерть самого близкого человека и потуги отца справиться с потерей любви всей своей жизни. Меня к себе забрала бабушка, хоть я периодически и жила с отцом. Именно в те моменты, когда он не уходил в запой. Раньше такие приступы были довольно редки, это сейчас они вошли в привычную жизнь.
Как можно понять, подобный расклад не сильно способствовал концентрации, да и возможности были ограничены, но мечты при этом никуда не делись. Даже больше…зная правду о маме, я хотела стать врачом, чтобы не допустить, предотвратить смерть сотен людей. Я чувствовала, что в этом мое призвание, моя жизнь. Никакой ребенок не должен лишаться своей мамы, никакой не должен переживать в юном возрасте смерть самого близкого человека.
Я ступала по знакомым улочкам, с тяжелым сердцем предчувствуя нечто неладное. Идти домой не хотелось, как никогда. Именно сегодня я бы с радостью осталась на работе, но рабочая ночь подошла к концу, и в лучах рассветного солнца я шагала в одиночестве домой.
Поднявшись к своей квартире, я вдруг сильнее почувствовала нечто неладное, и только взявшись за ручку двери, все встало на свои места, ведь я услышала голоса. Они доносились из квартиры Пьяные голоса. О нет, только не снова. Я ведь сменила замки и отобрала у отца ключи.
Но достаточно было просто взглянуть на дверь, чтобы осознать всю комичность ситуации. Ее выломали.
Дыхание сбилось, а сердце начало отбивать безумного ритма чечетку. Холодные пальцы обхватили ручку, и я толкнула дверь. Дым и копоть — вот первое, о чем я подумала. А затем мне навстречу вышли дружки отца, да и он сам тоже. Нетвердой походкой с развязными улыбками на лице они сейчас были полным олицетворением всего того, что я презирала в людях. Запах…это была отдельная тема.
—Пап, как же так? — вопрос утонул в радостных приветственных криках.
—О, мелочь пузатая, ты тут, — дядя Коля кинул мне, затягиваясь сигаретой, а затем выпуская дым мне в лицо.
—Вам пора домой, — я заставила себя сказать эту фазу уверенно и жестко.
Мне просто надоело видеть их у себя дома, учитывая количество разговоров, которые я проводила с отцом. И то, сколько раз он мне обещал, что такого не повторится. Однако трезвый папа и пьяный папа — это, увы, два разных человека.
—Не понял, а где «здравствуйте, гости дорогие»? Викооо, ты не обучил свою малышку манерам? —дядя Коля насупился, остальные присутствующие рассмеялись.