В окружении
Шрифт:
я знал, с кем у меня могли быть дерьмовые моменты, и именно сейчас я осознал…что у меня
даже не было времени, чтобы рассказать об этом.
– И…? – сказал он, и я выдохнул.
– Да. Я встречаюсь с Эйсом Локком.
Хохот Дерека ворвался в трубку и мое ухо, и даже после всего, что я увидел на экране,
я ощутил, как ухмылка растягивалась по моим губам.
– Чувак…он долбанная суперзвезда. В том смысле, я помню, как говорил, что ты
уедешь
– Поверь мне. Я так же удивлен, как и ты.
– Да ладно тебе, давай подробности. Как он любит, грубо и все такое?
Решив немного повеселиться с Дереком, я ответил:
– Ага, очень грубо. Каждый раз, как он входит в помещение, и вспышки стихают, он
переключается в роль командира.
– Да ну нафиг, старик.
– Хах, думаю, он бы понравился тебе. Он…очень… – я не мог придумать ни черта,
что бы охватило то, каким был Эйс. Он – добрый, щедрый, скромный и, да, сексуальный, но я
не собирался все это рассказывать Дереку и быть обвиненным в превращении в сопливого
придурка.
– Растерял все слова? Вау. Как насчет того, что ты привезешь его сюда для знакомства
и позволишь нам все самим увидеть, а? Представить его семье и всякая такая херня?
– Эм…– я представил Эйса в одной комнате с Солнышком, Зигги и Ленноном, и
усмехнулся. – Я даже не задумывался об этом до сих пор, но возможно как–нибудь. Мне
нужно скоро съездить туда.
– Сделай это, Прескот. Мы забабахаем убийственную, приветственную вечеринку
твоему мужику.
Я рассмеялся. Да–да, несомненно.
– Я очень ценю это. Поговорим позже.
– Ага, позже.
Когда я завершил звонок, мой взгляд метнулся обратно к экрану, где половина
телевидения была сосредоточена на Эйсе. Его лицо покраснело, пока он сидел, ковыряясь в
чем–то в своей тарелке, а с противоположной стороны репортер рассказывал в мельчайших
подробностях свои предположения того, что происходило.
Может, я должен был поехать с ними на ланч, в конце концов.
По крайней мере, тогда бы он не принимал в одиночку удар того, что обсуждали его
родители.
***
Я в аду.
Эта мысль крутилась в моей голове, пока сидел посреди сцены своего самого
худшего кошмара.
Слева от меня, казалось, все население ЛА собралось на обочине у «The Vine» с
камерами в руках, а напротив меня сидела моя мать, прихорашиваясь перед стервятниками,
которые щелкали снимок за снимком самый некомфортный ланч, за которыми я когда–либо
имел неудовольствие сидеть. Слева от мамы сидел
сильно перед зрителями, но и не очень–то старался ограничить сольное выступление моей
матери за этим обедом, помимо уже той славы, собравшей эту небольшую вылазку. И
сообщить, какую колоссальную ошибку я совершил, открыто заявив о своих отношениях с
Диланом. Ее последнее заявление вызвало во мне настоящую потребность прирезать что–то
помимо стейка перед собой.
– Ну, дорогой. Что скажешь? – моя мать начала заново, беспощадная в своей задаче,
задав мне самый обидный вопрос. Я понимал, что мое лицо транслировало всем, кто
наблюдал – и был уверен, что на данном этапе это больше сотни человек – насколько для
меня это было отвратительно. По крайней мере, очки, которые я нацепил на нос, прикрывали
мои глаза, которые не могли скрыть…что? Шок, обиду и злость…из–за того, что мои
родители выясняли это здесь – на публике.
– Что я должен сказать? – спросил я сквозь стиснутые зубы. Я склонился над столом,
пока не смог понизить свой голос до шепота, понимая, что меня все равно услышат, и
спросил. – Ты серьезно? Ты серьезно, на секунду решила, что я сделаю то, что ты только что
предложила?
Глаза моей матери слегка расширились на мою интонацию, но я собирался добиться
всего, что мог. И учитывая, что был значимее, чем среднестатистический человек, которого
пилили из–за его любовной истории, я подумал, что ей повезло, что я не встал из–за стола и
не свалил на хер.
Продолжая фарс со встречей счастливой семьи, моя мать потянулась за водой и
сделала глоток, прежде чем ответить.
– Мне кажется, ты должен тщательно рассмотреть это, Эйс. Мы только думаем о твоей
карьере и всей усердной работе.
– Я не собираюсь возвращаться в долбаный шкаф, и не важно, сколько работ я
потеряю при этом.
– Эйс… – начал отец, но я покачал головой.
– Нет, вы двое больше не имеете права обсуждать то, как я проживаю свою жизнь. Я
делал то, что говорили вы, много лет, слишком много, и был несчастен. Я не заведу себе
девушку и не прекращу все это. Никто больше в это не поверит.
– Просто задумайся над тем, что ты творишь, – сказала мама беззвучным шепотом,
сквозь ее милую интонацию начала пробиваться досада. – Только посмотри на те роли, что
ты уже потерял. И свои представительские обязанности? Мы говорим о миллионах долларов
сейчас, Эйс. Ты не сможешь оправиться после этого.
– Если нет, то я заработал больше денег, чем знаю на что их потратить.