В омут с головой
Шрифт:
— Алеша, вы должны позавтракать, — проговорила она тоном, не терпящим возражений.
— Спасибо, у меня нет аппетита, — постарался отвертеться Алешка.
— Возражения не принимаются, — услышал он за спиной голос с акцентом: Станислав Янович подошел к нему и похлопал ладонью по спине. — Проходите, проходите, молодой человек. Силы вам ох как еще понадобятся.
Алешка уже почти сдался, но вдруг у ворот засигналил гудок автомобиля, и он рванул было на улицу, но Станислав Янович движением руки остановил его.
— Я
— Хорошо, — сдался Алешка, полез в карман джинсов, чтобы достать оттуда карманные часы, вытянул их за браслет, начал заводить и услышал, как что-то звякнуло, стукнувшись об пол.
Алла с Алешкой одновременно наклонились, чтобы поднять упавшего на пол «ангела» на цепочке.
— Что это? — спросила удивленно Алла. — Откуда у вас эта вещь?
— Нашел во дворе… после смерти Орловых. Валялась возле огорода.
Алла смотрела на «ангела» повлажневшими вмиг глазами, удивленно и подавленно молчала. Алешка истолковал ее немоту как крайнюю степень восхищения прелестным ювелирным украшением.
— Красивый, правда? — спросил он, разделяя вкус женщины.
— Очень, — задумчиво проговорила Алла. — А вы знаете, чей он?
— Нет, может быть, Ольги Степановны. Лина его своим не признала, но и ей и мне этот кулон почему-то показался невероятно знакомым.
Алла так же задумчиво покачала головой и вернула украшение Алешке.
Мелькая рядами деревьев с обеих сторон, дорога убегала назад. Алешка уверенно вел машину со скоростью, на которую «Москвич» Андрея был еще способен. Владелец его похрапывал на заднем сиденье. Это даже хорошо, что он спит и не мешает думать, а думал он о Лине, о Москве, родителях, об Орловых. Думал обо всех сразу одновременно. Мысли переплетались и плавно перетекали одна в другую, соединяясь и образуя немыслимо причудливые, иногда просто уродливые симбиозы. Все звенья этой бесконечной цепи казались ему неразрывно связанными и, более того, замкнутыми в круг. Таким образом, его мысленный путь начинается там же, где и заканчивался.
Алешка увидел мигающую красную лампочку на панели управления: топливный бак взывал о помощи, а несколько минут назад он заметил вдали синий таблоид с изображением бензоколонки. А вот впереди показалась и сама заправочная станция. «Москвич» въехал под бело-голубой навес с красивой надписью «Славнефть», притормозил у одной из колонок. Подойдя к кассе, Алексей оплатил тридцать литров бензина, заправил бак и снова уселся в машину.
Андрей уже не спал — сидел и с аппетитом уплетал бутерброды, вынимая их из пакета, который дала им в дорогу Алла Георгиевна.
— У, обжора! — проворчал Алешка и включил зажигание.
— Каждому свое, — с полным ртом прошамкал журналист, — кому девушки, кому булочки.
— Думаю,
— Кому бы говорить… — проговорил Андрей. — Слушай, ты меня извини, но я так и не понял, зачем мы едем в Первопрестольную?
— Лина уехала туда вчера.
— И что?
— А ничего, я должен ее увидеть.
— Барчук ты избалованный. Приспичило мальчонке, давай, бросай все, пожар, беги, лети. Ты обнаглел выше крыши.
— Какоша, милый, не ругайся, мне и так хреново. Я тебе обещаю: вот утрясу личные проблемы, отслужу, чем только пожелаешь.
Андрей развалился на заднем сиденье, почесал бороду.
— Желаю быть владычицей морскою и чтобы ты, рыбка, была у меня на посылках.
— Слушаю и повинуюсь.
Алешка мягко отпустил сцепление, машина послушно двинулась вперед и выехала на трассу.
— Слушай, ты опасный человек. Сначала приехал и обаял мою девушку, теперь совратил с пути истинного мою машину. Меня она так никогда не слушалась, ей-богу!
— Ты, наверное, с ними не так разговаривал?
— Не знаю. У меня, как в песне получается. «Уж я к ней и так и эдак, со словами и без слов. Обломал немало веток, наломал немало дров», — пропел журналист, тяжело вздохнув.
— Не страдай. Все образуется, — постарался утешить Алешка.
— Надеюсь, — согласился Андрей, — сколько нам еще осталось?
— Да часа два, думаю. Поспи, если хочешь.
— Не хочу. Весь кайф поломал. Расскажи-ка мне лучше, чего нарыл за эти дни, накопал.
— Да еще и рассказывать-то не о чем. Ничего нового. А что было, ты уже знаешь.
— Не все.
— В смысле?
— В том смысле, что, например, ты мне не рассказал о взаимоотношениях между Ольгой Орловой и Сергеем Татуриным.
— Но ты же как-то об этом узнал?
— Узнал. Останови, мне надо выйти.
Алешка выехал на обочину и притормозил. Андрей, крякнув, вылез из машины и побежал в лес. Алешка смотрел на этого несколько неуклюжего крепыша, неловко перепрыгивавшего через лужи на дороге, и думал, что, видимо, он совсем неплохой журналист, коли, пользуясь собственными способами, ведя свое расследование, буквально наступает теперь Алешке на пятки.
Андрей вернулся через несколько минут. Сел на переднее сиденье рядом с Алешкой, достал из бардачка сигареты, закурил, предложил сигарету Алешке; получив отказ, нисколько не удивился и спокойно спросил:
— Ты пытался анализировать то, что произошло?
— Угу, — промычал Алешка, не отрывая глаз от дороги.
— И к какому выводу пришел?
— К такому, что я не умею анализировать. Мне иногда кажется, что я вообще думать не умею — все идет на уровне подсознания. Чувствую, что надо пойти туда-то и сделать то-то, а зачем, не знаю.