В омут с головой
Шрифт:
Катя объявилась в мастерской на следующий день и сказала, что он нужен Леле, а поскольку она едет на комбинат, то может его подбросить. И подбросила. Дом у нее имелся на берегу реки километрах в пяти от города. Обустроен не хуже городского. Вряд ли ее муж о нем знал. Кого еще хозяйка сюда водит, Антона не интересовало, хотя Катя сказала, будто любит здесь отдыхать одна, когда ей все эти рожи надоедают и тошнит от работы. Только для одной кровать два метра на два великовата. Как потом высказалась Катя: «Случка удалась». Она не любила сдерживать себя в выражениях. Нельзя сказать, что после того раза встречи стали регулярными,
Время перевалило за полночь. Фаина, жена коммерческого директора, стриптиз на столе исполняла, значит, все уже дошли до кондиции и скоро ему придется взваливать Лельку на плечо и тащить в машину. Антон наблюдал за бесноватым весельем и размышлял: кто из мужей в этой когорте спит с женой своего коллеги? Задачка не из логических. Тут логика мерилом быть не может. Спонтанный подход им ближе, что-то вроде жребия. Рулетка. Все жаждут новых ощущений, разнообразия. А как иначе выживать в этой трясине?
Стриптизом дело не закончилось. Опять начали водку разливать. Никита бил себя в грудь и кричал о том, как он «духов» с вертолета расстреливал и как его ранили штыком, когда он один против семерых в рукопашный бой вступил. Но все его истории компания наизусть знала, и каждый бубнил про свое. Только коммерческий директор ползал по ковру, заглядывал под стол в поисках лифчика своей разнузданной стриптизерши. Кто-то пролил красное вино ему на лысину. Пропал светлый костюмчик! Завтра будет возмущаться, а сегодня он таких мелочей не замечает.
И это тупоголовое стадо руководит предприятием, на котором работает больше двух тысяч человек и приносит себе и городу огромные доходы. Поди тронь их — неприкасаемые. Цвет общества, почетные граждане города.
Сигналом к концу пиршества стало падение со стула главного проектировщика Кости. Созрели наконец. Машины с шоферами дремали у черного хода во дворе: улицы еще кишат народом и в таком виде честному люду лучше не показываться.
Антон усадил жену на заднее сиденье и сел за руль. До дома ехать минут десять, и на это время нужно отключить слух, стараться думать о чем-то приятном.
— Ну что, зануда, опять сидел весь вечер в углу и рожи корчил? _ начала свой монолог Леля.
Она уронила сигарету, прожгла платье и несколько крепких словечек достались идиотскому платью, виноватому во всем. Объект, сидящий за рулем, пошевелился и снова привлек мутный взор дамы в жемчугах.
— И что я в тебе нашла? Дурак, да еще импотент. Тетеря глухонемая.
Десять минут длились целую вечность.
Возле дома, когда он вытащил жену из машины, ее вырвало. Но и это не заставило Лелю замолчать. В спальню на второй этаж он нес ее на руках. Еще одно испытание. Теперь она орала ему в ухо, осыпая все новыми оскорблениями. Некоторые слова он раньше не слышал, смысла и значения их не понимал. Похоже на портовый жаргон. Возможно, его женушка родилась и выросла возле какого-то порта. По сути дела, он о ней ничего не знал, как и она о нем.
Когда он приехал в город, Леля здесь уже жила, работала, но еще диспетчером. Это потом ее повысили, и они построили свой дом. Познакомились в шашлычной. Он пошел обмывать первую зарплату, а Лелька там с подружкой сидела. Ему тридцать семь, ей тридцать пять. Оба свободные, симпатичные, так и закрутилось.
О прошлом в городе говорить не принято, и они эту традицию не нарушали. О будущем думать надо, а кем ты был на «материке», как здесь говорят, значения не имеет.
Месяца три женихались, а потом сошлись. Из общежития Антон переехал к Лельке на квартиру. Первые два года жили неплохо, пока она в большие начальники не вышла. Его молчаливость ее не смущала. Пять лет минуло. Результат плачевный. Под одной крышей живут двое чужих людей и спят в разных постелях. Она наверху, а он внизу, на диване, хотя места в избытке.
Антон Лелю не осуждал, а даже жалел иногда. В городе живешь, как в золотой клетке, и впрямь свихнуться можно. Но кто-то чувствует это обостренно и понимает суть своего бытия, а многие не знают, в чем их беда и где искать выход. Вот те и становятся психами вроде Лельки. Не в Антоне дело. Клетка. Ездили они три года назад в Сочи на месяц. Хорошо отдохнули. Вернулись счастливые, а спустя два месяца Лелька еще хуже стала. Вот и ищет виноватых, выпуская пар на мужа и утешаясь алкоголем и любовником.
Антон сел на свой диван, открыл пиво и включил видеомагнитофон. Была у него тайна — влюбился он в свои сорок два, и любовь его грела. Вот только не знал он — спасение это или погибель. Объект его страсти был недосягаем, как далекая небесная звездочка, которой можно только любоваться. Ему и этого хватало. Он не походил на Катерину, которая если чего захочет, то непременно получит. Антон стеснялся своих чувств и дорожил ими. Должно же быть у человека хоть что-то святое.
Глаза закрылись, и он с улыбкой на лице заснул, сидя перед экраном телевизора.
С утра у многих болела голова, как принято говорить, «со вчерашнего». Зимин не был исключением. Встал он рано, часов в восемь, выпил воды из графина, оделся и вышел на улицу. Утро в городе отличалось от вечера. Теперь люди бегали, а не прогуливались. Бегали в полном смысле слова — трусцой, в спортивных костюмах, с полотенцами на шеях. Многих сопровождали их собаки. Не город, а стадион какой-то. Значит, не все любят принимать водочку на сон грядущий.