В омут с головой

Фэй Кира

– Это тоже приказ?
– с сарказмом спросила я, даже не собираясь его выполнять.

– Так, рекомендация, со мной жарко, - он зевнул и потянулся, - Ложись, Томаааа, я пьяный в зюзю и хочу спаааать, - прохныкал он. Я, вздохнув, улеглась на кровать на должном расстоянии. Но не тут-то было, Ираклий быстро сгрёб меня в свои объятья, уткнувшись разгоряченным лицом в мою шею, я вздрогнула и попыталась его оттолкнуть, но он пробормотал что-то вроде "вот позвоню" и стал мирно посапывать.

– И как твои гости умудрились так насвинячить?
– поинтересовалась

я, пока он ещё не полностью уснул. Про себя я отметила, что даже пьяного, грубого, непривлекательного Ираклия мне приятно чувствовать рядом с собой, а его руки всё так же согревали меня изнутри...

– А они не свинячили, - в полусне бросил он, - это я надрался и всё разбросал, чтобы ты приехала...- он бормотал это еле слышно и я была не полностью уверена в том, что всё правильно расслышала. Но сказанное неожиданно не разозлило меня. Я чуть пошевелилась в крепких руках и оказалась лицом к лицу с посапывающим Ираклием. От него пахло коньяком, сигарами и одеколоном, но к моему удивлению, запах не был неприятным.

– Что же я делаю?
– пробормотала я, поудобнее устраиваясь в объятьях парня.

"Наслаждаешься тем, что он рядом, Томочка" - отозвалась Заноза, и я почувствовала, что спокойно засыпаю в объятьях своего врага...

Утром я проснулась от удушающего запаха перегара. И я не умерла от удушья лишь потому, что у меня всё ещё немного был заложен нос. Ираклий горячими руками крепко-крепко прижимал меня к себе, от чего моя спина тут же намокла, я вообще чувствовала, что горю.

– Ух, как же я тебя ненавижу, баран, - бросила я, колотя по рукам парня. Он, пробормотав что-то невнятное, выпустил меня из объятий, и, подмяв под себя подушку, принялся сопеть дальше. Но я не намерена была с этим мириться, в моей преисполненной чёрной злостью душе уже возник план мести.

Я встала, включила телевизор, звука не было, но это ненадолго. Затем я сходила в ванную и набрала в пустую вазу, стоящую на шкафу самой ледяной воды. Я улыбнулась своей гениальности и пошла в комнату. Ледяная вода полилась одновременно со звуками музыкального канала, включенного на полную мощность. Ираклий вскочил как ошпаренный и тут же сжал голову руками, а я злобно рассмеялась.

– Так-то пить!
– судя по страдальческому выражению лица и мольбам о пощаде, голова у него болела адски. Минуту спустя, я всё-таки сжалилась. Мокрый, трясущийся, злобный и больной Ираклий сидел, скукожившись, на кровати и сверлил меня убийственным взглядом покрасневших глаз, волосы у него торчали в разные стороны. Вид был такой, словно он засунул два пальца в розетку, ногами стоя в ведре с водой.

– Как ощущения?
– промурлыкала я.

– Потрясающие, - рыкнул он и тут же снова схватился за голову. Не выдержав такого жалкого зрелища, я послала парня принимать душ и чистить зубы, а сама принялась искать таблетки и сходила за стаканом воды. На мой взгляд, я проучила его таким пробуждением достаточно.

"Ты слишком добра, посмотрим, будешь ли ты удовлетворена этим самым

пробуждением, когда начнёшь уборку" - Заноза в голове обретала всё более явные очертания, и я поняла, что её голос уж очень напоминает прокуренный голос моей дорогой бабушки Таисии.

Когда я вернулась в комнату, Ираклий уже с мокрыми волосами, одетый в драные джинсы и синюю футболку, сидел на кровати, опустив ноги между колен. Он с благовеяньем принял три таблетки и залпом осушил стакан.

– Я в жизни так не напивался, - голос его звучал так, словно он сознался в чём-то постыдном.

– И в жизни больше не будешь, - со знанием заявила я. Конечно до Ираклия мне далеко, но я тоже пару недель назад перебрала, а ему сейчас, наверное, плохо раза три больше, чем мне тогда. Правда тогда меня ещё и совесть мучила...

– Я вчера руки не распускал?
– он поймал мой взгляд, требуя правды.

– Нет.

– А язык?

– В каком смысле?
– я почувствовала, что краснею. Вот это мысли!

– Во всех, - на его губах появилась полуулыбка, наши взгляды встретились, и мы принялись...хохотать. Я буквально захлёбывалась в собственном и его смехе, я уже скрутилась пополам и всё смеялась, упав на кровать. Стоило только вспомнить его состояние вчера...

Наконец, спустя минут пять, я, смахнув слёзы, села. Ираклий последовал моему примеру, ему явно немного полегчало.

– Странно, что ты ещё не пытаешься меня придушить, - парировал он, - Признаю, я немного переборщил.

– Пфф, ты всегда перебарщиваешь и даже не смей отвечать, - я вздохнула, - Ладно, где тут у тебя швабры и вёдра? Ты хоть помнишь, какой у тебя там бардак внизу?
– он отвёл взгляд в сторону, наверное, помнил.

– Я тебе помогу, - неожиданно заявил он, - В конце концов, у нас крепостное право отменили давным-давно!

– Иногда, когда ты звонишь, мне кажется, это нет, - хмыкнула я с лёгкой обидой.

– Ну-ну, я всё ещё могу сделать один звонок и...- он не продолжил, а я замерла.

– И? Что будет, Ираклий?
– я внимательно всматривалась в его неожиданно ожесточившиеся черты лица.
– Да, ты предотвратишь наш брак, но что с этого будет тебе?

– Уж поверь, я найду в этом свои плюсы, - холодно бросил он через минуту раздумий. Я была недовольна этим ответом, но решила промолчать. Ничего, перебьюсь, в конце концов, какие у него могут быть мотивы? Он просто кретин, вот и сеет зло направо и налево.

Спустившись вниз, нам пришлось ещё раз ужаснуться. Но мы принялись за работу.

– Что посеешь, то и пожнёшь, - буркнул под нос Ираклий и полез в шкаф на кухне за швабрами, мётлами, тряпка и ведром. И мы принялись за работу. Парень принялся всовывать в мусорные пакеты весь хлам, я ему помогала. А после мы принялись вымывать весь первый этаж. И, в конце концов, так убились за полдня (проснулись мы в начале одиннадцатого), что были не в состоянии поесть, а я была не в состоянии поехать домой. Ираклий заказал еду из ресторана и в четыре часа мы, наконец, могли поесть.