В опиумном кольце
Шрифт:
— Мистер Джонсон, — щебетал он. — Какая радость снова видеть вас!..
Я немедленно воспользовался его слепой любовью к мистеру Джонсону и направился в противоположный конец зала.
— Эй, вы! — окликнул меня чей-то голос. — Хэлло!
Голос принадлежал молодой девушке, сидевшей за одним из боковых столиков в обществе темноволосого юнца.
Парень был совершенно пьян.
Я не сразу узнал ее, но потом сообразил, что это она сегодня в телестудии показывала мне Ингрид Вэнс. Волосы девицы были распущены и падали на узкие плечи. Она была в черном вечернем платье, совершенно
Я ответил «Хэлло» и уже хотел пройти мимо, но она поманила меня пальцем. Другая рука у нее была занята — за нее держался кавалер. Я подошел.
— Вы ведь тот самый парень, который сегодня утром запирался с Ингрид в ее уборной? Ну как, поразвлекались?
— Замечательно! А почему вы не в студии? Ревю вот-вот должно начаться.
— Ревю? Ах, вы имеете в виду ревю Овермана. — Она засмеялась. — Я в нем не участвую. Я только иногда хожу на репетиции — смотреть, как беснуется мой муж. Однажды он лопнет на сто кусков, и этот момент я ни за что не хочу пропустить.
— Так вы жена Элли Овермана?
— Ну конечно! Вам меня жалко? Такой старик муж — и такая красивая молодая жена?
Ее спутник смотрел на меня с пьяным вызовом. Я сказал:
— Мне было очень приятно увидеть вас, миссис Оверман.
— Не уходите, посидите с нами!
— Рут, — заканючил ее спутник. — Ты же обещала, что мы будем одни...
— До встречи, — сказал я и ускользнул.
Я прошел мимо пианиста, открыл маленькую дверь рядом с эстрадой и попал в маленький коридор. На одной двери значилось: «Девочки», на другой — «Мальчики». Третья дверь была в конце коридора. Не знаю, почему я не постучал. Вероятно, моя профессия вырабатывает дурные манеры.
Кабинет был выдержан в тех же розовых и черных тонах, что и остальные помещения. Ковер, толстый и мягкий, совершенно заглушал звук шагов. В кресле за письменным столом сидела, откинувшись назад, малокровная блондинка, которую я сразу узнал, вспомнив газетную фотографию: миссис Сибил Лоудер.
Маленький жилистый мужчина, облокотившись о письменный стол, низко наклонился над ней и что-то говорил. Он говорил тихо и слов я не расслышал. На нем был белый смокинг и белые брюки. Лицо было жестким и неприятным. Маленькие черные усики только подчеркивали его злобное выражение. Сибил Лоудер смотрела на него снизу вверх с видом глупой мышки, которую гипнотизируют.
Я кашлянул.
Мужчина резко обернулся и посмотрел на меня бесцветными рыбьими глазками. Его узкие бескровные губы шевелились, словно перед тем, как обругать меня, он пробовал ругательства на вкус.
— Чем могу служить?
— Честер Мэссей? Моя фамилия — Барроу. Частный детектив. Жена Харриса Смита уполномочила меня выяснить, что произошло с ее мужем.
Сибил Лоудер сказала удивленно:
— Что выяснить? Он убил Стю, а какой-то полицейский застрелил его. Это все.
Мэссей ничего не сказал.
— Миссис Смит тяжело примириться с мыслью, что ее муж — убийца, — сказал я. — У нее есть сын, который все это принимает близко к сердцу.
— Смити убил Лоудера, — сказал Мэссей спокойно и вежливо. — С этим ей придется примириться.
— Вы вполне уверены, что узнали Смита в человеке, убегавшем через эту
— Это правда, — согласился Мэссей. — Я видел его только со спины и сразу подумал на Смити. Кроме того, я вспомнил, что он давно уже был обозлен на Лоудера. Он был уволен за два дня до этого, потому что ежедневно опаздывал на работу. Но, повторяю, я не был уверен. Поэтому и не сразу сказал полиции о своем предположении. Но даже когда сказал, и то предупредил, что утверждать это под присягой откажусь.
— А теперь вы уже уверены?
— Полиция нашла у Смита в комнате бриллиантовую булавку Лоудера. Кроме того, он ведь сознался.
Я посмотрел на Сибил.
— После смерти мужа заведение унаследовали вы?
— Да, теперь оно принадлежит мне одной, — подтвердила она.
— Барроу, — сказал Мэссей, приняв решительную позу. — Вы узнали более, чем достаточно. Если желаете узнать еще что-нибудь, обратитесь в полицию.
— А вы, значит, теперь здесь новый хозяин?
Лицо его напряглось, но вместо него ответила Сибил:
— Конечно! Я доверила Честеру управление кабаре. Он, безусловно, будет делать это лучше, чем Стю.
— Похоже, вы не очень-то оплакиваете своего супруга?
Она пожала плечами.
— А почему я должна оплакивать всякого юбочника? Он и за финансирование мюзикла взялся только для того, чтобы завязать там любовные связи. Он считал меня дурой, но я-то видела его насквозь.
Мэссей торопливо вмешался:
— Я вам уже сказал, Барроу. Хватит! Вы не официальное лицо и не имеете права вмешиваться в дела предприятия!
— Дела предприятия? — улыбнулся я. — Я вижу, смерть Лоудера оказалась для вас весьма кстати.
Мэссей вынул руки из карманов. В одной из них он держал нож. Он нажал кнопку, и из рукоятки выскочило длинное лезвие.
— У вас слишком большой рот, — прошипел он. — Но сейчас я его немного увеличу. От уха до уха...
Мой желудок превратился в твердый холодный камень. Привстав на цыпочки, я уклонился вправо. Лезвие скользнуло в том же направлении. Я спружинил влево — и он не успел отреагировать. Схватив обеими руками его запястье, я проскользнул у него под мышкой и сделал полный оборот на месте. Теперь он оказался ко мне спиной, рука с ножом была прижата к его лопаткам. Он попытался затылком ударить меня в лицо, но я задрал его руку выше и сильно толкнул вперед. Он ударился головой о письменный стол и упал лицом на ковер. Он не потерял сознание, но был слишком оглушен, чтобы сразу подняться.
Перегнувшись через стол, Сибил Лоудер посмотрела на него.
— Однако, здорово... — сказала она.
Дрожащей рукой я вытер пот со лба.
— Всегда очень нервничаю, когда меня пытаются пырнуть ножом.
Она посмотрела на меня и слабо улыбнулась.
— Я видела.
Нервы мои постепенно успокоились. И тут мне что-то вспомнилось из того, что говорила Сибил.
— Скажите, ведь ваш муж перед смертью собирался финансировать это ревю?
— Да, он хотел вложить деньги в бродвейский мюзикл «Небоскреб из шелка». Название, и то идиотское! Пусть они теперь поищут другого болвана...