В отчаянном разрушении

Дж. Елена

Я делаю глубокий вдох, прижимая телефон к уху. Девочки ушли наверх, предположительно, чтобы поговорить о Нейтане и Гаррете. Я хотел воспользоваться этим временем, чтобы позвонить матери Розалии.

— Все прошло хорошо. Розалия вернулась и, кажется, ей уже лучше.

Фелиция разражается искренним смехом, и это возвращает меня на много лет назад. Прошло много времени с тех пор, как я в последний раз слышал, чтобы она так смеялась. Мы так привыкли кричать друг на друга в любой момент, когда разговариваем по телефону.

— Я рада, что она дома и в безопасности. Полагаю,

она поговорила с тобой и... как ее зовут?

Я на мгновение замираю, делая глубокий вдох. — Клементина.

— Ах, да, она. Милое имя. — В ее голосе совсем нет злобы. — Розалия очень заботится о ней.

— Да, я тоже, — признаюсь я.

Фелисия на мгновение прочищает горло, прежде чем заговорить. — Знаешь, ты ведь тоже заслуживаешь счастья, правда?

— Что ты имеешь в виду? — спрашиваю я, проводя пальцами по брюкам, чтобы найти свободный шов. Я позволяю пальцам перекатываться и перетягивать нитку.

— Знаешь, Арло, — говорит она. — Ты никогда не был по-настоящему счастлив. Ты думал, что счастлив. Но теперь, похоже, так и есть, верно?

На мгновение я замолкаю, вникая в ее слова. Она не ошибается. Я пытался притвориться счастливым ради нашей дочери. Мне было больнее пытаться удержать все, что у нас было, чем принять правду и двигаться дальше. Я так хотел, чтобы наши отношения с Фелицией не попали в категорию "расстались", что отказывался двигаться дальше во всех смыслах.

— Да, — шепчу я.

— Арло, — игриво говорит она. — По телефону ты даже говоришь не так грубо. Ты не говоришь с горечью и так, будто ничего не происходит.

— Фелиция, — предупреждаю я, чувствуя, как во мне закипает гнев.

— Эй! Я не пытаюсь ничего начать, ясно? Я просто говорю тебе о том, что я смогла заметить этим летом, когда узнала, что происходит. Она делает тебя довольным, и это главное.

Как мать, так и дочь. Мне хочется закатить глаза от того, насколько они похожи.

— Да, это так, — признаю я. — Просто я не думал, что это будет с ней, понимаешь?

— Это не то, что ты можешь контролировать, Арло. Я знаю, как сильно ты любишь все контролировать и делать по-своему. Но ты не можешь так поступать, когда речь идет о настоящем счастье и... любви.

Я проглотил густое чувство в горле. Любовь. Она права.

— Я не думал, что это может быть чем-то, что дается так легко. Что мне не придется так сильно бороться, чтобы сохранить это.

Фелиция смеется.

— Да, это здорово. Мне не нужно спорить, чтобы чувствовать себя услышанной. Мне не нужно... знаете что? Будет лучше, если мы не будем продолжать сравнивать все с тем, что у нас было раньше. Потому что это только то, что у нас было: привычка любить. Это не стандарт и никогда им не было.

Ее слова звучат правдиво. Она никогда не была стандартом, просто мы склонны возводить ее на пьедестал, чтобы сравнивать с ней все будущие отношения, независимо от того, хорошее это сравнение или плохое.

— Расскажи мне о нем. Розалия, кажется, одобряет его, так что я тоже. Ты счастлива с ним? — спрашиваю я.

Она радостно вздыхает.

— Он самый лучший, Арло. Я никогда не думала, что

смогу так легко найти общий язык с кем-то. Он хочет в жизни того же, что и я. У него тоже есть ранчо и соседи, которые помогают, когда ему это нужно. Видимо, иметь ранчо - это большая удача. Мне нравится тишина вокруг и город. Я люблю его. Он хороший человек.

Я улыбаюсь.

— Я рад за тебя, правда. Я благодарен Розалии за то, что она смогла увидеть такой прекрасный пример во время своего визита.

И я подразумеваю каждое слово. Как бы мы ни старались, будучи взрослыми, сделать свою жизнь идеальной, это практически невозможно. Мы всего лишь дети, которым приходится взрослеть. Но хотя бы наличие счастья в нашей жизни может показать другим - или нашим детям - что его можно достичь. Простые вещи в жизни приносят больше всего счастья.

Я думаю о Клем и о том, как она мне дорога. Прошло всего одно лето, но я уже чувствую, что хочу от нее все большего и большего. Такого чувства я еще никогда не испытывал. Я знаю, что это может показаться безрассудным и что я чувствую все слишком быстро, но меня это не волнует.

Я чувствую то, что чувствую. И прямо сейчас? Она мне очень, очень дорога. Так сильно, как только может позволить мое сердце.

— Арло?

Голос Фелиции прерывает мои мысли, и я прочищаю горло.

— Да?

— Скажи ей, что ты чувствуешь, я знаю, что ты об этом думаешь. Если все вокруг тебя счастливы, это не значит, что ты не должен быть счастлив. Держись за нее крепче. Розалия любит ее до смерти, и я уверена, что ты тоже любишь. Тебе просто нужно признаться в этом.

Я снова сглатываю и киваю. — Tienes razon88.

После еще нескольких фраз мы с Фелицией прощаемся. И я чувствую, что с меня словно сняли груз. И даже больше, чем один. Я вернул свою дочь и наладил отношения с ее мамой.

И теперь у меня нет оправдания, чтобы сказать женщине наверху о своих чувствах к ней.

Я действительно заслуживаю счастья. Все в порядке.

Глава 27

Клементина

Розалия прижимает подушку к груди, а я ложусь на кровать, ударяясь головой об изголовье. Я хватаю подушку и подтягиваю ее к животу, а затем смотрю на свою лучшую подругу, которая не отрывает взгляда от кровати.

Мы еще немного поговорили о ее поездке с мамой и о том, что она увидела. Она каталась на лошадях, кормила коров и даже познакомилась с некоторыми соседями. Она рассказала, что в нескольких милях отсюда есть знаменитое ранчо в Монтане, где ей удалось провести день.

Им управляют два брата, которые своей решительностью и крепким телосложением очень напоминают ей отца.

Мне было очень приятно узнать, как много она смогла сделать там, в Монтане, и как сильно она сблизилась с мамой.