В открытом море(изд.1965)-сборник

Капица Петр Иосифович

Лицо его было мокрым от брызг.

Катя заметила белый огонек, мелькнувший под скалой. Катер пошел прямо на вспышку.

Шлюпка не вышла навстречу. На берегу в сером сумраке виднелась одинокая фигура Пунченка. Голова и правая рука у него были обмотаны тряпками.

«Ранен», — догадался Клецко.

— Промеривать глубину! — приказал он Восьмеркину.

Катер осторожно прошел несколько метров и уткнулся в песчаный грунт.

Восьмеркин спрыгнул в воду, подтянул легкое судно ближе к берегу и на руках перенес

Катю на сушу.

Пунченок от большой потери крови едва держался на ногах.

— Чуть не окоченел… — сказал он изменившимся голосом. — Всю ночь пролежал один. Думал, умру и не увижу вас. Хорошо, что прибыли… Там беда.

Он опустился на землю. Восьмеркин помог ему подняться, дойти до Отшельничьей норы. В норе было суше и теплее.

При слабом свете фонарика Катя размотала на голове Пунченка влажные тряпки, но ничего разглядеть не смогла: окровавленные волосы коркой запеклись на ране. Промыть их в этой грязной норе было нельзя. Девушка просто наложила свежую повязку и помазала йодом перебитую выше локтя руку.

— Где вас так?

— По пути, — ответил Пунченок. — Я трех раненых проводил сюда. Перевязывать некому. Нас одной миной накрыло… Те — мертвые, а я едва доплелся. Мне вас приказано доставить.

— Но вам же не дойти…

— Я объясню дорогу. Туда обязательно надо. У командира сквозное ранение в шею. Он кровью захлебывается, а руководит, записки пишет. Надо хотя бы две ночи продержаться… Еще не все наши проскочили в лес.

— Придется, пожалуй, с вами Восьмеркина посылать, — со вздохом сказал Клецко. — Не хотелось мне, да ничего другого не придумаешь, нам уходить пора. Рассвет скоро, и дождь на убыль пошел.

Пунченок с трудом, по памяти, начертил на бумаге путь к партизанам, крестиками отметил опасные и труднопроходимые места и в изнеможении лег на землю.

— Придерживайтесь левых склонов, — пояснил он, закрыв глаза.

— Ладно, найдем, — сказал Степан, запихивая листок в карман.

Он помог отвести партизана на катер, попрощался с мичманом и, крепко сжав в объятиях Сеню, шепнул: «Прощай!»

— В случае беды пробивайся сюда, — посоветовал Клецко. — Из огня вытащим, в любую погоду подойдем.

— Есть пробиться к вам. Счастливого плаванья!

Восьмеркин столкнул катер с грунта, постоял на берегу, пока друзья не скрылись в мутно-сером тумане, и вернулся к Кате.

— Степа, ты же весь мокрый! — сказала девушка.

— Ничего, на воде живем, да еще бояться ее. На ходу обсохну.

— Ты, видно, ничего не боишься?

— Нет, другой раз страшновато бывает.

— Умирать в наши годы очень обидно, Степа, правда?

— Об этом не надо думать.

Некоторое время они стояли молча, и дождь все шумел, а по ту сторону береговых скал внятно ухал прибой.

— Надо идти, — сказал Восьмеркин.

Девушка не двигалась. В темноте он видел, что она смотрит на него в упор.

— Ты ведь из-за

меня пошел? — вдруг спросила она.

— Да, — смущенно ответил моряк.

Катя подошла к нему вплотную, поднялась на цыпочки, крепко поцеловала его в губы. Потом отстранилась и решительно сказала:

— Пошли!

ГЛАВА ВОСЕМНАДЦАТАЯ

Восьмеркин и Катя бесследно исчезли. Пещерники ничего не могли узнать о них. Они дважды с большим риском подходили и на «Чееме», и на «Дельфине» к Отшельничьей скале, но никого там не обнаружили. Из последней группы прикрытия никто больше не выходил в море.

Только через пять дней стало известно, что б о льшая часть партизан сумела пробиться в тыл фашистским цепям и обосноваться на старых местах. Товарища Василия радиошифровкой отзывали руководить штабом.

— Значит, командир отряда погиб и вся группа прикрытия с ним, — заключил новый начальник штаба. — Мое назначение — верный признак.

«Неужели Степа убит?» — не верилось Чижееву. Это не укладывалось в его голове, несовместимо было с могучей фигурой и жизнерадостностью Восьмеркина.

Небывалая тоска охватила Чижеева. Потеря двух самых близких и дорогих друзей выбила его из колеи. Без Нины и Восьмеркина он не представлял своей жизни. Деятельный характер Чижеева требовал немедленных действий. В тягостном раздумье он изобретал, намечал десятки способов розыска и спасения друзей. Наконец обратился к Клецко:

— Отпустите меня с товарищем Василием, я найду их. Нам же без девчат не вылечить больных. И без Степы трудно будет.

Но мичман был тверд:

— Хватит жертв. Не имею я никакого права без механика катер оставлять. Нам воевать положено.

— Так что же мы не воюем?

— Еще срок не подошел.

Видя, что с боцманом ни до чего не договоришься, Сеня стал уговаривать Тремихача и Калужского послать в разведку хотя бы Витю. И когда старики согласились с ним, он наедине проинструктировал парнишку, как лучше действовать, чтобы встретиться с Ниной и разыскать следы пропавших. Тут же он заготовил и записку к Нине. Ответ на нее должен был ускорить действия пещерников.

Витю высадили на берег вместе с начальником штаба. Под скалой Чижеев зарыл цинковый ящик с тремя банками консервов, сухарями, ножом и зажигалкой.

— Смотри, помечаю мелом, — сказал он Вите. — На случай задержки. Здесь дня три прятаться можно. Нине об этом скажи. Понятно?

— Скажу, — ответил мальчик, — только против собак ветоши надо бросить.

— Сделаю.

И опять для Чижеева потянулись тоскливые дни ожидания. Чтобы не сидеть без дела, он перебирал и смазывал механизмы, помогал врачам обслуживать раненых и, вперемежку с Чупчуренко, нес вахты, наблюдение за морем.