В отражении неба
Шрифт:
Однако на ресепшене выяснилось, что «недорого» — это понятие растяжимое. В отличие от прошлого места ночёвки, здесь цена за тот же самый вчерашний номер была уже шестьдесят долларов.
— Хорошо же вы наживаетесь на бедных путешественниках, — вслух высказал своё мнение Коннор работнику мотеля, платя за номер им с Патрисией. Решено было ночевать в разных номерах. Я, в свою очередь, снова делила комнату с братом и парнем.
Через полчаса все разошлись по номерам, готовясь ко сну. Как оказалось позднее, за шестьдесят долларов у нас было меньше удобств, чем в прошлом мотеле. Например, душевая была на этаже. Прекрасно.
Пожаловавшись ещё какое-то время Джо и Тео на эту неприятную ситуацию, я всё же направилась почистить зубы и, если повезёт, даже принять душ. Возле входа я чуть ли не нос к носу столкнулась с Патрисией, на что та только усмехнулась и даже была готова пропустить меня вперёд себя. Девушка теперь была в лёгкой сорочке нежно-зелёного цвета и с волосами, собранными в хвост, который спускался по её спине. Только я не спешила. Коридор был пуст, так как, вероятно, все уже спали, поэтому я тихо произнесла, стоя возле прохода в душевую вместе с девушкой:
— Я хотела извиниться за своё поведение, Трис, — мягко прозвучал мой голос. Почему-то сейчас меня не смущало, что я говорила что-то подобное этой девушке. Куда же делась моя ревность по отношению к ней и Тео, а также моя неприязнь? Неужели история с отцом меня так задела?
— Ничего, всё нормально, — она только покивала головой, глядя на меня каким-то меланхоличным взглядом своих зелёных глаз. — Я тоже хочу извиниться, Мод.
— За что? — я опешила.
— За то, как я себя вела. Знаю, я много важничаю, выгляжу как высокомерная дура. Ты это заметила, признай, — Патрисия хитро улыбнулась.
Это признание застало меня врасплох. Я не могла решить, сказать мне правду или соврать? К счастью, мне не пришлось делать ни то, ни другое.
— Молчание — знак согласия, — усмехнулась она. — Знаешь, за такой маской легче скрывать свои истинные чувства. Ты вроде такая равнодушная ко всему, такая холодная, и никто не пристаёт к тебе с кучей вопросов.
Я признавала, что это, действительно, звучало довольно умно.
— Наверное, ты права.
— Только я понимаю, что зря это делаю. От кого или чего я скрываюсь? Хотя, когда я хочу прекратить это дело, я вновь вспоминаю об отце, и хочется замкнуться в себе, ни с кем не разговаривать, — Патрисия поджала губы и замолчала, по-видимому, ожидая, пока я что-нибудь отвечу. На её глазах снова выступили слезинки, но она их сдерживала.
— Так вот в чём дело… — медленно проговорила я. Мне вдруг стало так неприятно, что я смела так вести себя. В животе всё сжалось, но я продолжала, и каждое слово давалось мне с трудом. Я и сама была готова расплакаться.
— Патрисия, мне так жаль, так жаль. Я не знала, я…
Ничего не ответив, Трикси хмыкнула и бросилась ко мне с объятиями. Я крепко обняла эту маленькую рыжеволосую девушку, вложив в этот жест все свои соболезнования и поддержку.
Когда мы уже стояли возле раковин в душевой, Патрисия добавила:
— А вот Коннор всегда такой камень, и это абсолютно нормально. Привыкай.
Вместе с Трикси мы залились громким смехом на весь этаж. Бедные люди, чей сон, мы, возможно, потревожили.
Часть 15
На следующее утро я проснулась наполовину убитой, наполовину сонной. Эта ночь выдалась для меня тяжёлой хотя бы потому, что уснула я,
Тео медленно натягивал на свою левую ногу белый кроссовок, а вот Джо рядом не оказалось.
— Доброе утро, мир! — заспанным голосом пробормотала я почти себе под нос. Тео услышал меня и добродушно улыбнулся.
— Доброе, Мо, — сказал он и протёр глаза. По его усталому взгляду можно было судить, что эта ночь не дала нужного отдыха и ему.
— А где Джо? — поинтересовалась я, с любопытством оглядев комнату, которую вчера мне было некогда осматривать. Над моей кроватью кремового цвета висел длинный светильник, от которого, сказать честно, света было мало. Рядом находилась тумбочка, на которой покоился стационарный телефон и пустой стакан с чьими-то отпечатками пальцев на нём. Неподалёку находилось кожаное кресло такого же цвета, как и кровать. Окно в этой комнате было маленькое и выходило на трассу.
— Он решил навестить Коннора с Патрисией.
— Что ж, понятно, — тихо сказала я и, взглянув на парня, чуть приподняла брови. — Ну что, собираемся?
— Да, только хотел ещё кое-что сказать, — на этом моменте его взгляд стал каким-то пустым. — Опять отчим писал.
— Как? И что написал? — я перепугалась, и мою улыбку как рукой сняло. Я спустилась на пол, облокотившись на правую руку, и смотрела на Тео во все глаза.
— Он знает, что мы едем в Бофорт, Мо, — серьёзно поглядел на меня Тео. Он больше не выглядел уставшим, только каким-то потерянным. Я не могла вымолвить ни слова, и парень меня опередил.
— Ты понимаешь, как это надоедает? Я только уехал от него, как он снова преследует меня. Это раздражает. Это достало! — он стукнул кулаком по полу. — Сколько я уже от него натерпелся. То ему не понравится, что я вернулся из школы на пятнадцать минут позже, и он уже хватает меня за шкирку, как какого-то кота. Затем бьёт об стену. Раз. Два. Словно у него припадок какой-то. То он недоволен тем, что моя мама не дожарила курицу до конца, и тогда достаётся ей. Он с силой толкает её, тогда я встаю между ними и отталкиваю отчима с такой же силой. Тут он кричит, скалится, как дикий зверь, и разбивает бутылку об стол. Осколки на полу. Затем он хватает меня за руку и за волосы, — выпалил Тео, чуть ли не на одном дыхании, а в конце остановился. Кажется, дальше было слишком страшно. — Причём у меня никогда не получается доложить на него, — с жаром добавил он. — То он замечал, что у меня телефон из кармана торчит, то замечал камеру наверху шкафа. У него будто везде глаза, чёрт возьми! — я увидела, как парень покраснел от злости. Уши его горели.
— Тише, Тео, — шёпотом вмешалась я, приобняв его за руку, в надежде успокоить. Хотя я знала, что так просто этого сделать нельзя было. Слишком долго парень держал в себе негативные чувства и эмоции.
Совсем немного, конечно, моё вмешательство и помогло. Тео тоже обнял меня и какое-то время молчал. Он дышал тяжелее обычного и глядел в одну точку на полу. Брови были нахмурены, и лицо, в целом, выглядело серьёзно и сердито.
— Всё будет хорошо. Он поплатится за свою жестокость, — приговаривала я.