В ожидании зимы. Черный ельник
Шрифт:
— С ней все будет в порядке? — я покосилась на Ягу. — Что это она о трусах вспомнила?
— Все с ней в порядке, — улыбнулась она. — Это значит, что ее мозг заработал после того как им овладела Кумоха. Вспомнила то, что случилось с ней перед подселением.
— Слава тебе Господи, — проворчала Зинка. — Продолжение о ее трусах слушать не придется!
Очнулась Танька ровно через два дня. Мы уже начали переживать, что зелье не подействует, но продавщица очухалась секунда в секунду.
—
— Началось… — Марьяна закатила глаза. — Кто объяснит нашей клептоманке, что происходит?
— Я объясню. — Зинка решительно поднялась. — Щас.
Она направилась в комнату и там воцарилась тишина. Но буквально через несколько минут раздался Танькин вопль:
— Что?! Хрена вам! Ты посмотри, удумали! Обойдетесь!
— Ах ты, зараза! — прозвучал следом голос Зинки, а потом началась какая-то странная возня. Что-то загрохотало и разбилось.
— Девочки, они что, дерутся?! — Марьяна вскочила со стула, а мы за ней. Зная Зинку, можно было ожидать всего, что угодно.
Так оно и было. Зинка и Танька сцепились похлеще двух бойцовских собак. Они куёвдились по ковру, таская друг друга за волосы и визжа словно поросята.
Зинаида накрутила рыжий хвост продавщицы на руку, а та в свою очередь трепала ее за темную чёлку.
— Брэйк! А ну! — Марьяна схватила подругу за ноги и попыталась оттащить ее от Таньки. — Оль, помогай!
Кое-как, но мы все-таки разняли дерущихся дам и встали между ними.
— Вы тут что, все за одно?! — завыла Танька, глядя на нас гневным взглядом. — Захотели меня какому-то придурку отдать?! Пусть я ошибку сделала, так что теперь?! Человека как товар?! Дуры бесстыжие!
— Да почему? — я осторожно подошла к ней и присела рядом. — Если не хочешь, не надо! Никто тебя не заставляет. Просто мы подумали, что ты поможешь… Тем более мужик-то красивый… Представляешь какая история получится? Как в кино!
— Кто? — продавщица сразу приободрилась. В ее глазах вспыхнул интерес. — Колоброд ваш? Красивый?
— Ну! Представь, что ты шпионка на задании! — горячо заговорила я. — Спасешь мир, а главное нашу деревню! Тебе все благодарны будут!
— А это точно безопасно? — Танька сидела всклокоченная, заспанная, но готовая к свершениям.
— Точно! Соблазнишь его и все! — я дожимала ее, чувствуя, что она сдается.
— Я могу… — Танька принялась улыбаться как притрушенная. — У меня талант! И красота… Вы уж меня извините, но вам такое дело не по силам. Не обижайтесь. Что есть, то есть.
— Значит, согласна? — уточнила я, стараясь не обращать внимания на ее слова. Зараза.
— Согласна, только держите подальше от меня эту придурковатую! — она кивнула на Зинку. — Ненормальная.
— Поговори мне
Марьяна что-то шепнула ей на ухо, после чего они вышли из комнаты, а Танька придвинулась ко мне поближе.
— И чё там? Чё? Рассказывай.
— Что рассказывать? Говорю же, красивый мужик. Нужно ему голову заморочить, чтобы некогда было пакости Морозу делать. Поняла? — я уже начинала сомневаться в нашей затее, глядя на то, как она по-дурацки улыбается. — Та-а-ань?
— До конца идти? — она поиграла бровями, намекая непонятно на что.
— До чего идти? — я сначала не поняла ее. Но потом до меня дошло. — А-а-а-а… смотри по обстоятельствам.
Меня разбирал смех, зато продавщица была настроена серьезно.
Тем временем Евпатий Гурьевич выскользнул из дома и, кутаясь в облезлый кроличий полушубок, помчался к лесу. Он бежал, вгрузая короткими ножками в сугробы, а в его голове пульсировала одна мысль: «Быстрее, быстрее, быстрее!».
Когда домовой углубился в лес, ему на минутку стало страшно. Ведь он все-таки чердачный житель или запечный, а тут такое! Как далеко ушел от дома! Вот сейчас провалится куда-нибудь и поминай как звали!
— Э-эй! — крикнул он в морозную темноту. — Эгэгэй! Сорока!
С хвойных лап с тихим шуршанием осыпался снег и Евпатий Гурьевич испуганно потер плечи.
— Что ж так страшно-то… Хотя кого я боюсь?
— Чег-г-го над-д-до?! — вдруг раздалось над его головой. — Посп-п-пать не д-д-дают!
— Сорока! — облегченно выдохнул домовой. — Я к тебе с новостью пришел!
— Да? — птица опустилась на одну ветвь ниже. — Что за новость? Ну, говори же! Говори!
— Мороз влюбился! — прошептал Евпатий Гурьевич. — Представляешь?! В смертную!
— Бр-р-решешь! — сорока тут же оказалась на уровне его глаз. — Такого быть не может!
— Клянусь Навью и русалочьим хвостом! — горячо заверил ее домовой. — Влюбился так, что попомнишь мое слово, вскорости свадьбу сыграют! Появится Морозиха! А там и морозята на подходе!
— Уж-жас-с! — сорока присела ему на голову и дернула за мочку уха. — Кт-то?!
— Танька-продавщица! — Евпатий Гурьевич столкнул птицу с головы. — Вот так вот!
— Рыжая чтол-л-л-и?! — глаза у сороки увеличились в размерах. — Д-д-дела… Лад-дно, мне неког-г-гда!
Она вспорхнула на ель, а потом полетела по ночному лесу, голося дурным голосом.
— Мор-р-роз влюбил-лся! В смер-р-ртную!
— Отлично, — потер руки домовой. — Теперь дело точно пойдет!
Он поплотнее закутался в полушубок и помчался обратно. Дома его ждал горячий чай и пирог с капустой.