В памяти храня
Шрифт:
— Не понимаю, что такого ты усмотрела в моем предложении, — с прохладцей произнес он.
— Что такого?! — воскликнула Джини. — Оно… ни в какие ворота не лезет! И вообще… аморально!
Воцарилась минута тишины, затем Сид усмехнулся.
— Кто бы говорил о морали! После всего, что ты натворила, рассуждать о высоких принципах… Смешно! Думаю, вопросы морали — это не то, что могло бы помешать тебе спокойно спать по ночам. — Он пошевелился в кресле, закинув ногу на ногу. — Что же касается моего предложения, то ни о каких шутках
Последняя фраза не просто удивила Джини — возмутила до глубины души.
— Хорошо же ты о нас, женщинах, думаешь! — процедила она сквозь зубы.
Однако Сид остался спокоен.
— У меня есть для этого основания.
В упор глядя на него, Джини с горечью произнесла:
— А по-моему, тебе просто нравится меня унижать. С тех пор как ты… как я перестала тебе нравиться, ты только тем и занимаешься.
Сид слегка нахмурился.
— Я не понимаю. Ты говоришь загадками. Когда это я тебя унижал?
— Да твое предложение само по себе уже есть унижение!
— Вот это да! Как ты Странно рассуждаешь. По мне, так это благородный поступок. Ведь в нашей сделке теряю лишь я один, ты же только приобретаешь.
— Интересно, что же такого я, по-твоему, извлекаю из твоего предложения?
Он ухмыльнулся.
— Деньги, роскошную жизнь, отсутствие необходимости учить уму-разуму малолетних мамаш-одиночек, но главное — ты приобретаешь замечательный, ни с чем не сравнимый секс!
— С тобой? — буркнула Джини.
— Именно! — произнес Сид с многозначительностью, которая стала понятна в следующую минуту, когда он добавил: — Я даю тебе возможность сравнить моего отца и меня. Мой отец был твоим любовником, теперь ты узнаешь в подобном качестве меня. По-моему, это благородно с моей стороны — дать тебе такую возможность!
Ироничная торжественность тона Сида покоробила Джини.
— Понимаю, ты находишься в плену фантазий, навеянных рассказами твоего отца, — с дрожью в голосе произнесла она. — Оправдываться не стану, скажу лишь, что не заслуживаю подобного… неуважения.
Сид так и покатился со смеху.
— Ох, не могу! — восклицал он в перерывах между приступами хохота. — Уморила! Жаль, что этого никто не слышал!
Джини хмуро наблюдала за ним, спрашивая себя, что она такого смешного сказала. Через минуту она получила объяснение.
— Золотце, мне ведь незачем тебя уважать! Напротив, уважение будет только помехой тому, что я собираюсь делать с тобой в постели! Так что в этом смысле ты заблуждаешься.
Она вспыхнула, заалела как маков цвет, но все-таки заставила себя сохранить хотя бы внешнее спокойствие.
— Ты циничен.
К ее удивлению, Сид кивнул.
—
Это был уже не цинизм, а откровенная грубость. Джини не выдержала.
— Кто тебе дал право так разговаривать со мной?! — срывающимся голосом воскликнула она, вскакивая с кресла.
На Сида ее порыв не произвел ни малейшего впечатления.
— Тише, дорогая. Не спугни удачу. Ведь это твой последний шанс уладить дело миром. Почему бы тебе не заключить со мной сделку? Ты красива, так используй это!
Он неспешно оглядел рассыпанные по плечам волосы Джини, грудь, тонкую талию, стройные бедра и красивые длинные ноги. А она стояла красная как вареный омар, всем своим естеством ощущая натиск охватившего Сида желания. Оно словно растекалось по ее коже, обжигая даже сквозь одежду.
Хуже всего было то, что к Джини вернулись все те чувства, которые она так старательно изживала. А она-то думала, что больше никогда не испытает чего-либо подобного! Но нет, знакомые по прежним временам ощущения были тут как тут — чувственный трепет и все такое.
— Не хочу ничего слышать, — хрипловато произнесла она, глядя куда угодно, только не на Сида.
Ей любым способом нужно было подавить отклик собственного тела на шквал исходящих от Сида биотоков.
— И совершенно напрасно, золотце. Признаться, чем дольше я размышляю о перспективах нашего соглашения, тем больше оно мне нравится. И будоражит! Секс ради секса, и больше ничего. Так сказать, в чистом виде. Никаких ограничений, условностей и прочих ненужных конструкций вроде необходимости поддерживать видимость хороших отношений. Все до гениальности просто: я беру на себя все твои расходы, а ты меня ублажаешь в постели.
Джини скрипнула зубами.
— Ну уж нет! Не возьмешь ты никаких расходов, а я не собираюсь тебя ублажать!
— О, так не пойдет, — протянул Сид. — Ты не обдумала мое предложение как следует, а уже даешь ответ.
— Тут и обдумывать нечего. Не мечтай, твоей содержанкой я не стану! Спать с тобой тоже не собираюсь, так что…
— Что?
— Ничего! Я не из тех девиц, которые… Словом, на подобную роль я не гожусь!
Несколько мгновений Сид рассматривал ее, потом бросил взгляд на наручные часы и деловым тоном произнес:
— Довожу до твоего сведения, что в твоем распоряжении всего четыре часа. В течение этого времени можешь заниматься чем угодно. Погуляй, подыши свежим воздухом, хорошенько подумай и прими правильное решение. Жду тебя к концу рабочего дня, то есть к пяти часам. Не появишься — я аннулирую свое предложение. И тогда пеняй на себя. Обе пеняйте — ты и Кончита!
Джини похолодела. Лишь сейчас она окончательно поняла, что Сид не шутит.
Что же делать? — промчалось в ее мозгу.