В памяти нашей гремит война. Книга 2. Часть третья. Служим Родине
Шрифт:
Начало марта. Сегодня полёты по четырёхчасовому маршруту. Экипажи начали возвращаться с заданий. На небе ни облачка, на редкость безветренно.
Очередной самолёт на высоте круга уже подходил к дальнему приводу, как вдруг начал уклоняться вправо, теряя высоту. Шасси, закрылки, как и положено, выпущены, но не слышно рокота работающих двигателей. «Нет-нет», – застучало в висках. И стало понятно. Ситуация безвыходная, лётчики уводят машину от жилых строений. Секунды, и большая белая «птица» исчезла в поле за домами. Взрыва не последовало. А вдруг! Бывают же чудеса! Минуты спустя, в ту сторону мчались пожарные машины, санитарки, тягачи.
Гарнизон сковал тяжёлый траур. Из шести в живых остались двое, что находились в кормовой кабине, рядовые –
Прошли десятилетия, но не утихает в памяти Николая Ошманова тот трагический день, когда не стало его закадычного друга Лёши Савинова. Безжалостная память неподвластна времени. Щемит и беспокоит, не даёт забыть друзей – однополчан безвременно ушедших.
Нас, недавно прибывших в полк юнцов, катастрофа повергла в шок. Увидеть пришлось то, о чём писать нельзя. Судьбе угодно было пережить подобное не раз, но сердце от того не закаляется, только больше болит.
Жизнь продолжается, с ней полёты как прежде. Стало известно, что скоро предстоит перебазирование полка на аэродром Белая под город Иркутск. Причиной тому ремонт и реконструкция аэродрома. Командировка предстояла длительная. Воистину правда – человек лишь предполагает. В Уссурийской тайге побывать ещё не довелось, а вот гарнизон Белая предстоит посетить раньше, чем того хотелось.
Самолёты и их старшие техники перелетели к месту назначения в составе экипажей. Остальной личный состав со всем оборудованием, штабным хозяйством, тщательно подготовленным и отобранным, перемещался в точку временной дислокации железнодорожным эшелоном. Ещё свежи в памяти станции и полустанки, остановки делаем очень короткие либо вовсе проскакиваем. Эшелон наш движется по особому графику, порой часами стоим в тупиках-отстойниках.
Из многочисленных малоприятных стоянок понравилась одна – у самого берега озера Байкал недалеко от станции Мысовая. Месяц май. Раннее утро. Проснулся от необычной тишины. Лицо соседа по полке в оранжевом цвете от лучей восходящего солнца. В нескольких метрах от вагона видна набегающая волна, которая с шумом исчезает в мелких камешках. Поверхности их отшлифованы, излучают тысячи искр преломлённого света от ярко-белого до фиолетового. Вот и встретились вновь, старина. Все высыпали из вагонов на берег с вёдрами и котелками набрать байкальской воды. Те, что закалённые, несмотря на прохладное утро, окунулись с головой в студёном озере с надеждой больше укрепить своё здоровье. Прозрачная вода обожгла тело мелким уколом, наполнила энергией.
Через несколько часов, после короткой остановки город Иркутск. Напротив нашей стоянки синенький магазинчик. Туда и побежали с другом в надежде купить что-нибудь из продуктов.
И так бывает. Носом в нос встретился с одноклассницей Валей Дорожковой. От неожиданности не сразу заговорил. Первой молвила Валя вопросом: «Аскольд, почему небрит?» Мы расстались по окончании школы, тогда у меня ещё не росла борода. Валя училась в Иркутском горном институте, будущий геолог. Встреча была короткой. Обещал нанести визит, как только появится возможность. К сожалению, встретиться не довелось. Покидать расположение части было категорически запрещено. Только аэродром, столовая, казарма. С Валей больше никогда не виделись.
В гарнизоне Белая жили вблизи аэродрома в солдатской казарме до самой осени. В полку пополнение. Молодые офицеры – штурманы Челябинского училища: Виктор Шыдловский, Гриша Шамгунов, Виктор Щеглов и выпускник Омского лётного училища Александр Ерёменко. Отличные ребята и вскоре мои лучшие друзья.
В делах осень подоспела, а с ней закончилась командировка. Возвращались, как и приехали с разницей лишь в том, что Байкал не видели, проехали ночью.
Живем
В воскресные вечера, когда нет возможности выехать в город холостяцкой компанией, дружно, слегка подшофе появляемся в танцевальном зале гарнизонного ДОСа. Местные красавицы в кокетливом восторге – женихов на выбор. Ребята, приехавшие из западных районов и особенно Москвы и Подмосковья, завезли новый стиль одежды с зауженными книзу брюками. Поначалу те, что жили по другую сторону Урала – азиаты, несколько подотставшие, пренебрежительно называли их стилягами. Я вовсе не махровый консерватор, а так – от противного, заказал местному портному пошить мне гражданский костюм из тёмно-синего английского бостона с широкими штанинами типа клёш. Изумлённый мастер скромно пытался умерить мой моряцкий пыл при моём-то малом росте. Но где там. В конце, концов, он уступил на ширине в тридцать сантиметров. Я настоял на тридцати двух.
Новый стиль одежды быстро вошёл в моду, прижился. Мне же в широких штанах щеголять стало неприлично. Первый костюм, справленный на свои деньги, пришлось выбросить – мода безжалостна.
Занятие спортом давно стало потребностью. Как всегда, с предпочтением отношусь к тяжёлой атлетике, гимнастике, стрельбе из личного оружия. Тренеров у нас нет, только личный энтузиазм. Когда появлялась необходимость выехать на соревнования, возникали противоречия между командирами и политработниками. Одним, нужно было показать политико-воспитательную деятельность, другим нужна была лётная работа. А у «холопов», как говорится в поговорке, чубы трещали.
Поэтому спортом занимались немногие, только одержимые.
К государственным, особо революционным праздникам, как всегда, готовились загодя, с размахом. Здесь у всех единый порыв, стремление. Основной показатель успеха – массовость.
Праздничная программа разноплановая и, как правило, начиналась длинным докладом о больших достижениях во всех сферах жизни страны и боевой подготовки. Потом концерт художественной самодеятельности доморощенных артистов с обязательным выступлением сводного хора. К участию в нём привлекались и женсоветы, и профсоюзы, и офицеры, а холостяки, если и не хотели – в принудительном порядке. В хоре пели все, даже безголосые и без признаков слуха. Я, как мог, старался избавиться от пения, надрывая свои голосовые связки не в унисон. Усердие моё было замечено, оценено, как абсолютная бездарность, и освобождено за ненадобностью.
Торжественное мероприятие обычно заканчивалось выступлением гарнизонных физкультурников, уклониться от которого не удавалось. Прямо на сцене резвились акробаты и гимнасты, на помосте силачи кидали гири, толкали штангу. Порядком приустав от долгого сидения в креслах, публика после концерта спешила в просторный зал под звуки духового оркестра. Танго, вальсы и фокстроты были в те времена обожаемы.
Незаметно минул год офицерской службы. Так хочется к маме в гости съездить. Но командир полка иного мнения. Пригласил в кабинет, и как-то спокойно объявил: «Вам выписаны путёвки в Хабаровский военный санаторий, получите у начальника медслужбы и завтра в путь вместе с другом. Желаю хорошо отдохнуть».