В парфянском плену
Шрифт:
– Ты покидаешь столицу, великий Сурена? – спросил он.
– Да, – кивнул визирь и прищурил взгляд. Напоминать ему о словах Пакора не было смысла – араб сидел рядом и всё слышал.
– Мои кони готовы идти по твоим следам, – как всегда, осторожно произнёс Абгар.
– Зачем? – удивился Сурена. – У тебя дела в Экбатане? Или просто это по дороге в твою столицу?
– Экбатана лежит в стороне от дороги в мой город, – ответил арабский царь, – но в этом городе находится человек, который может изменить дорогу всей моей жизни. И чем раньше на ней осядет пыль, тем быстрее моё сердце обретёт покой.
– А-а, ты
– Мы будем готовы, о, великий победитель римлян, – тихо произнёс Абгар и поклонился. Через мгновение его уже не было рядом.
Заира выглядела уставшей и всё время молчала. Она прятала взгляд, и отец заметил это с первого взгляда. Он решил пока ничего не спрашивать и подошёл к Хантре, которая с бледным лицом лежала в углу комнаты. Старый купец, в доме которого они остановились, прислал свою повитуху, которая не только принимала роды, но и лечила всех его родных. Толстая, но проворная женщина сразу же подбежала к старой Хантре и стала что-то шептать. Потом она пододвинула светильник и посмотрела ей в глаза, осторожно оттянула веки, поцокала языком и потрогала мочки ушей. Хантра открыла глаза.
– Что с тобой? – тихо спросил Абгар, продолжая краем глаза наблюдать за дочерью. Та делала вид, что разбирает какие-то вещи, но часто вздыхала и по-прежнему смотрела в пол.
– Грудь болит, – пробормотала Хантра. – Тяжело дышать.
– Что же ты так? – с удивлением покачал головой он.
– Не знаю, испугалась, может, – с трудом произнесла она.
– Душа у неё заболела. Надо ветки верблюжьей колючки заварить и выпить, – сказала знахарка. – Губы у неё синие. Давит ей грудь, вот и тяжело. Сейчас сбегаю, принесу, – засуетилась она и направилась к двери.
– Воды принеси сначала! – приказал Абгар, и та, заискивающе улыбаясь, быстро направилась к выходу.
– Старая я уже, наверное, стала, – как бы оправдываясь, прошептала Хантра.
– Ничего, поживёшь ещё, – он положил руку ей на плечо и кивнул в сторону Заиры: – Что с ней?
– То же самое, – вздохнула сестра. – Сердце болит.
– От чего? – нахмурился он. – Не надо было вам смотреть, – покачал он головой.
– Не это, – прошептала Хантра. – Она свадьбы боится. И встречи с сатрапом, – Хантра многозначительно подняла брови, но Абгар ничего не понял.
– Как боится? – растерянно спросил он. – Ты что несёшь?
– Подожди, – дыхание старухи стало прерывистым, и она на какое-то время закрыла глаза. Абгар посмотрел на Заиру. Девушка стояла у окна, прижав к груди покрывало, и кусала губы. Щёки у неё раскраснелись, и этот румянец постоянно менял оттенок – от нежно-абрикосового до цвета спелой вишни. Он ещё никогда не видел её такой взволнованной. Сестра приоткрыла глаза и повернула к нему голову. – Она сказала мне, что боится первой ночи, – одними губами прошептала она. Абгар озадаченно хмыкнул и сдвинул брови. От сердца отлегло. Он хотел что-то сказать, потом передумал, затем снова открыл рот и снова ничего не сказал. Может, это и страшно, но все девушки боятся этого. Что ж тут такого? Заиру надо было успокоить, но он не знал,
– Ладно, пойду поговорю с ней, – чувствуя себя ненужным, произнёс Абгар. – Завтра утром выезжаем в Экбатану. Все вместе. Пакор приехал за Суреной. Ород зовёт его к себе. Мы поедем с визирем. Тебя здесь не оставлю, – он встал и направился к Заире.
– Отец! – вздрогнула та, испугавшись его прикосновения к плечу.
– Ты что, дочка? – настороженно спросил он. – На тебе лица нет. У тебя жизнь только начинается, а ты уже так сильно волнуешься. Из-за чего?
– Отец… – отчаянно произнесла Заира и на вдохе замолчала. Потом с болью выдохнула и сказала: – Я не знаю, как я буду… как вести себя с сатрапом. Он старше меня. И я вообще не знаю, что делать. Это так страшно!.. – её лицо вдруг вспыхнуло ярким румянцем, и Заира спрятала его в ладонях.
– Ну, ну, ну, успокойся, – по-отечески снисходительно погладил он её по голове и улыбнулся. Ему были понятны страхи дочери. Этот детский стыд всегда выдаёт молодых девственниц, которые ещё вчера играли с другими девочками в детские игры, а сегодня уже должны были стать женщинами. – Твоя мать тоже боялась меня, – вздохнул с грустью он. – Но ты видишь, какую красавицу она родила! И ты помнишь, как она любила тебя и наш дом.
– Да, отец. Но она никогда не рассказывала мне, что делать… в первую ночь, – Заира подняла на него полный отчаяния и мольбы глаза, но Абгар отвёл взгляд в сторону.
– Она не успела. Ты была маленькая. Хантра расскажет тебе, – пробурчал он. – Когда ей станет лучше, она позовёт тебя. Завтра мы уезжаем. Сурена едет к сатрапу в Экбатану. Мы едем с ним. Сейчас самый удобный момент для встречи с Ородом, – он хотел ещё что-то добавить, но дочь округлила глаза и сделала такое лицо, что он остановился. – Ты что? – её поведение снова насторожило его.
– Завтра? – прошептала она.
– Да, завтра, – кивнул он и встал.
– Мы поедем одни? – с какой-то непонятной надеждой в голосе спросила Заира.
– Нет, не одни. Ты, я, она, – Абгар кивнул в сторону Хантры. – Все наши воины поедут. Возьмём ещё десятка два верблюдов.
– А разве ты не будешь продавать своих пленных? – прозвучал странный вопрос.
– Продавать? – Абгар внимательно посмотрел на неё. – Зачем? Все наши пленные сегодня уже отправились в Эдессу. Лучше будем держать их там. Я надеюсь, что римляне захотят их обменять и дадут за них больше золота, чем местные купцы.
– Да, ты прав, – кивнула головой она. – А что будет с остальными пленными?
– Не знаю. Наверное, Пакор продаст их завтра на рынке. Или отправит на другой берег строить новый дворец в Ктесифоне. А почему ты это спрашиваешь? – насторожился он.
– Просто так. Значит, царевич Пакор не поедет с нами? – попыталась отвлечь отца Заира.
– Нет.
– Тебе, что, нравится царевич? – с подозрением спросил он.
– Нет, ты что! – замахала руками девушка, и в её жестах было столько искренности, что он успокоился. – Мне больше нравится Сурена, чем он, – добавила она и покраснела.