В Париже дорого умирать
Шрифт:
— Я люблю тебя, — повторила она.
— Знаю, что любишь. И я счастливчик.
— Пожалуйста, помоги мне, — сказала Мария.
И Луазо обалдел, потому что даже представить себе не мог, что она когда-нибудь попросит у него помощи. Мария тоже была ошарашена не меньше, потому что сроду бы не подумала, что когда-нибудь попросит у него помощи.
Луазо прижался носом к окну, в котором трудно было что-то разглядеть из-за отражений. Он снова протер дырочку на запотевшем стекле и сказал:
— Помогу.
Мария тоже протерла для себя дырочку и
— Чертовски долго он за кофе ходит, — проговорил Луазо.
— Вон англичанин, — сообщила Мария. — И Датт.
— Будь я проклят! — воскликнул Луазо. — Он все-таки его приволок!
Дверь в хибару распахнулась, и по коридору разнесся голос Датта.
— Вот они! — восторженно восклицал он. — Все мои документы. Разноцветные наклейки означают год, буквы и цифры — закодированные имена. — Датт гордо постучал по коробкам. — А где Луазо? — поинтересовался он у англичанина, медленно шагая вдоль ряда коробок и жестянок, ласково поглаживая их и читая буквенные коды.
— Вторая дверь, — ответил англичанин, протискиваясь мимо коробок.
Мария тотчас поняла, что ей нужно делать. Жан-Поль сказал, что она ни разу в жизни не приняла ни одного самостоятельного решения. Это была не истерика и не всплеск эмоций. Ее отец стоял в дверях, держа в руках жестянки с пленками и баюкая их, как младенца. И улыбался той улыбкой, которую она помнила с детства. Он стоял, как канатоходец, готовящийся шагнуть с платформы на натянутый канат. На сей раз ему понадобится весь его дар убеждения и умение манипулировать людьми, но Мария нисколько не сомневалась, что он наверняка преуспеет. Даже профессионал Луазо не устоит перед спокойными, вкрадчивыми методами Датта, ее кукловода. Она знала, как устроены мозги Датта, и могла предсказать, каким оружием он воспользуется: будет давить на то, что он ее отец и дед ребенка Луазо. Воспользуется всей той властью, что имеет над очень многими людьми. Использует все свои возможности. И победит.
Датт улыбнулся и протянул руку.
— Старший инспектор Луазо, — сказал он. — Думаю, что смогу оказать огромную помощь вам — и Франции.
Мария тихо открыла сумочку. Никто не смотрел в ее сторону.
Луазо указал на стул. Англичанин сделал шаг в сторону и быстро осмотрел помещение. К этому моменту ее рука уже сжала рукоятку и бесшумно сняла предохранитель. Она выпустила сумочку, и та накрыла пистолет, как чайная баба.
— Местоположение судна четко обозначено вот на этой карте, — сказал Датт. — Мне казалось, мой долг притвориться, что я им помогаю.
— Секундочку, — устало произнес Луазо.
Англичанин первым сообразил, что происходит, и метнулся к сумочке. А потом понял и Датт, когда увидел пистолет. Мария жала на курок снова и снова настолько быстро, насколько могла. Луазо схватил ее за шею, а англичанин ударил ее под руку. Она выронила сумочку. Датт за дверью воевал с замком, чтобы не дать им погнаться за ним. Но не справился и побежал прочь по коридору. Раздался звук открывающейся внешней двери. Мария вывернулась и погналась за Даттом, по-прежнему
— Лейтенант, остановите этого человека!
Должно быть, солдат, несший поднос с кофе, услышал крик Луазо, а может, увидел несшихся с пистолетами в руках Марию с англичанином. Но, как бы там ни было, среагировал он мгновенно. Отбросив поднос, он мигом перебросил оружие со спины, и над берегом разнесся грохот автоматной очереди практически одновременно за звоном бьющихся чашек. По всему берегу загрохотали выстрелы. Выпушенные Марией пули погоды уже не делали.
Попадание в голову из скорострельного оружия легко распознать: в воздухе над головой Датта образовалось кровавое облачко, и его вместе со всеми пленками и бумагами буквально вышибло с причала, как мячик для гольфа.
— Вон там! — указал Луазо.
Мощные прожекторы, которыми орудовали солдаты, высветили мешанину кинолент, магнитофонных пленок и бумаг, покрывавших водную поверхность, как водоросли в Саргассовом море. На поверхность поднялся большой пузырь воздуха, пачка порнографических фотографий рассыпалась веером и медленно поплыла прочь. Посреди всего этого плавал Датт, и на какой-то миг возникло ощущение, что он жив, когда тело медленно перевернулось в воде и согнутая рука взметнулась в воздух, как у плывущего кролем. На секунду мне показалось, что он смотрит на нас. В его пальцах застряли пленки. Солдаты дернулись.
— Он просто перевернулся, только и всего, — сказал Луазо. — Тела мужчин плавают лицом вниз, женщин — вверх. Подцепите его крюком за воротник. Это не призрак, а всего лишь труп. Труп преступника.
Один из солдат попытался подцепить тело штыком, но лейтенант его остановил.
— Если тело окажется истыкано штыками, они скажут, что это мы сделали. Что мы его пытали.
Луазо повернулся ко мне и передал маленькую пленку в кассете.
— Это ваше. Ваша исповедь, насколько я понимаю, хотя я ее и не прослушивал.
— Спасибо, — поблагодарил я.
— Как договаривались, — пожал плечами Луазо.
— Да, как договаривались.
Тело Датта к этому моменту погрузилось глубже и еще сильнее запуталось в пленках.
Мария уже убрала пистолет, а может, вообще выбросила. Луазо не смотрел на нее. Он полностью сосредоточился на теле Датта — даже чересчур сосредоточился, поэтому выглядело не очень убедительно.
— Это твоя «скорая», Мария? — спросил я. Она кивнула.
Луазо все слышал, но не обернулся.
— Не самое подходящее для нее место. Она чертовски мешает. Переставь ее. — Я обернулся к бельгийскому офицеру. — Дайте ей переставить машину.
— Как далеко? — спросил офицер. Мозги у него работали, как у Луазо. Луазо, похоже, прочитал мои мысли и ухмыльнулся.
— Все в порядке, — сказал он. — Женщина может идти.
Лейтенант явно обрадовался прямому приказу.
— Есть! — Он серьезно козырнул Луазо и направился к «скорой».
Мария тронула Луазо за руку.
— Я поеду к маме. И к сыну.